Маша помолчала, соображая.
– А Максим?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Я сама с ним пока знакомлюсь. Кто Дашу видел?
– Никто не видел. – Маша начала вспоминать: – Она на кухню заявилась, я одна была. В гостиной, точно знаю, тоже никого не было. Когда я за Василичем побежала, то на кухне её закрыла, пришли, она так смирно на кухне и сидит. Мы её домой бы увели, так её рвать начало, пришлось в ванную втащить. – Она понизила голос до шёпота. – Этот вот только! – Не глядя, Маша качнула головой в сторону мужчин и прошипела: – Приволокся! Без Василича шагу ступить не может!
– Хорошо. Как только Стефан уведёт Дашу домой, ты окно в ванной открой, пожалуйста. Женю я сейчас найду.
Кивнув, Маша продолжала задумчиво смотреть на меня. Я опять поморщилась.
– Маша, спрашивай, что хотела спросить.
– Маленькая… Стефан… он… кто тебе?
– Член семьи, Маша. Стефан – часть моей семьи, дорогой мне человек. Человек, которому я многим обязана, без которого я не представляю своего дома, так же, как без тебя или без Василича.
Я вытащила телефон, но Маша остановила меня.
– Не звони, я сама. Сама всё уберу.
За ужином я старалась не встречаться с ищущими моего взгляда глазами Стефана. Сразу после, ушла с Андрэ в кабинет. И он, и Максим о Даше не узнали, они отвлеклись от работы перед самым ужином, когда Даши уже не было в доме, а ванная была уже и проветрена, и приведена в порядок.
– Почитаешь мне что-нибудь? Или ты занят?
– Нет, детка. – Андрэ похлопал меня по руке. – Вижу, ты чем-то опечалена. Что случилось?
Я опустила, наполнившиеся слезами, глаза.
– Эээ, малышка, вижу, дело плохо. Садись, расскажи о своей печали.
Я покачала головой.
– Не расскажу, Андрей. Нечего мне рассказывать.
Он приподнял моё лицо, и я позволила заглянуть себе в глаза.
– Скучаешь?
Я кивнула и усмехнулась сквозь слёзы.
– Мне не очень удаётся моя самостоятельная жизнь.
Он вздохнул, обнял меня и прижался щекой к макушке.
– Храбрый мой воробышек.
– Почему воробышек?
– Не знаю. Наверное, потому что пёрышки перед жизнью растопыриваешь, чтобы казаться больше, сильнее, а сама маленькая, на ладошке поместишься, хрупкая.
После таких слов слёзы удержать не было никакой возможности – начался потоп.
Андрэ усадил меня на диван, сам отправился к книжному шкафу, взял с полки слегка потрепанный том Лермонтова. Андрэ знает в каком шкафу и на какой полке стоит тот или иной поэтический сборник. Да и книжки узнают его руку, и сами открываются на нужной странице.
Он сел на диван, развернулся ко мне, приглашая в объятия, я с благодарностью нырнула под его руку и уютно привалилась к груди. Выбор графа упал на поэму «Демон».
