– Почему вы ее тело не спрятали? – спросил Роман Аркадьевич. – Если бы мы не нашли госпожу Воронцову, сомневаюсь, чтобы хоть кто-то обо всем этом догадался.
– Шаги услышал, дозорный коридоры обходил. Времени хватило только, чтобы Анну укрыть да в нише уложить. А на воротах на меня никто внимания не обратил.
– Наверно, если бы не ваш гнев и ваша ярость, нам бы и в голову не пришло искать среди посетителей крепости, – сказал Виктор. – А так обоз с провиантом сразу бросился в глаза – стало ясно, что в деле участвует кто-то из жандармерии.
Наклонившись вперед, поручик Ромашин спрятал лицо в ладонях, глухо застонал и закачался из стороны в сторону. Виктор перевел взгляд на городовых, и те без лишних слов встали по обе стороны от преступника.
– Что теперь со мной будет? – невнятно поинтересовался поручик. Роман Аркадьевич качнул подбородком.
– Петропавловская крепость станет вашим последним домом – но полагаю, что ненадолго. Пусть решает Государь.
Ромашина вывели. Уходя, он так больше и не произнес ни слова.
– Что ж, – подвел итог Виктор, посмотрев поочередно на оставшихся в комнате полковника и Элен. – Я полагаю, теперь самое время доложить обо всем Ее Величеству.
«Дорогая Елена Павловна!
Пишу вам с искренней благодарностью за оказанную помощь. Признаться честно, я преклоняюсь перед вашим самообладанием – не каждая девушка сможет найти в себе силы на то, чтобы выдержать все следственные мероприятия, да к тому же еще и поспособствовать поимке преступника.
Смею надеяться увидеть вас в ближайшее время. Пускай мое участие в этом деле подошло к концу, мне все же хотелось бы поблагодарить вас лично.
Со смирением и глубоким уважением, Никифоров Виктор Андреевич».
Замерзшие ладони не спасала даже меховая муфта, в которую Элен спрятала руки, укрытые перчатками под синими рукавами пальто. Утро выдалось морозным, но, к счастью, безветренным. На набережной резвилась детвора, по утрамбованному снегу сновали повозки с пролетками. Жизнь продолжалась, и никому не было дела до того, что происходило последние дни во дворце.
Императрица отпустила ее лишь на час – ей нужно было побыть одной. После случившегося это казалось жизненно важным, хотя та же Мари предпочитала ни за что не оставаться в одиночестве, особенно после смерти Аннет. Василина с Натальей поддерживали ее по мере сил, но судьба Анны коснулась их всех в той или иной степени.
Элен же не предполагала, что эта трагедия затронет ее настолько сильно. При мысли о том разговоре в кабинете Романа Аркадьевича ее до сих пор бросало в дрожь, бессонница только усилилась, а придворный доктор беспомощно разводил руками и советовал больше гулять на свежем воздухе. Потому она старалась проводить как можно больше времени за пределами дворца, стремясь забыться хотя бы на время прогулки, а по ночам снова и снова вслушиваясь в бесконечную тишину, как пару дней назад.
