Но Черный адепт мог легко вызвать Ирину, которая охраняла тела Погруженных в 2001 году в Вашингтоне. Она сразу отозвалась. Девушка надеялась взяться за работу, ибо устала сидеть практически без дела.
«Рада вас слышать, мастер. Для меня есть дело?»
«Да. У меня возникли трудности. Хотя все было предсказуемо».
«Что-то случилось?»
«Я схвачен по приказу императора Монтесумы и жрецов Пернатого змея. Они сейчас взяли верх в Теночтитлане! И уже завтра меня принесут в жертву богу Тескатлипоке».
«Но вы жрец Тескатлипоки, мастер. Я не ошибаюсь?»
«И что с того что я великий жрец? Меня можно принести в жертву. Но главное не это. Агенты фон Варцлава в прошлом!»
«Во временах Колумба?»
«Нет. На этот раз ни рядом с нашими».
«С Игорем и Южаной?»
«Именно. Они в прошлом и они желают сорвать мои планы…»
***
Черный адепт не был всесилен в прошлом, как думали его агенты. Больше он не смог ни разу связаться с Южаной. Он практически утратил связи с реальностью в прошлом.
Он очнулся только на жертвенном алтаре.
Жреца повалили на камень. Над ним стоял паба со страшным кривым и широким ножом из обсидиана и выкрикивал заклинания. Толпа людей ему вторила, завывая у подножия пирамиды. Голос жреца стал громче. Солнечный луч приближался к кругу на груди того в чьем теле находился адепт Нумерос.
Жрец закончил читать свои заклинания и приблизился к жертве. Нож взметнулся вверх. Обсидиановый клинок опустился и разорвал его грудь. Адепт почувствовал страшную боль. Но если тот человек, в сознании которого он находился, умер сразу же, то Черный адепт продолжал видеть и далее. Хотя боль, мгновенно резанув его, сразу же пропала.
«Ты больше не чувствуешь боли!» – приказал ему голос.
«Верно. Боль прошла! Теперь все в норме!»
«Соприкосновение с Дымящимся щитом, богом ночи и холода, сделало тебя больше чем человеком. Ты будешь жить с «дверцей на месте груди» и тело твое не будет разлагаться, хотя его скует холод смерти и не будет в нем никакого движения».
Паба быстро, словно хирург, вскрыл его грудную клетку и достал оттуда сердце, все еще трепетавшее в его руке, по которой стекали алые струйки крови.
Он снова заголосил и бросил свою добычу на специально подставленное золотое блюдо. Толпа внизу страшно завыла, приветствуя свершившийся акт жертвоприношения
«Ты меня еще можешь слышать? – снова спросил его голос. – Или снова вернулась боль?»
«Нет, – ответил адепт. – Уже совсем нет боли. Но весьма странно, что я продолжаю видеть глазами этого человека и все слышать. А у него более нет сердца. Жрец при мне швырнул его на блюдо».
