– С-у-у-ука! Опять нашей розеткой пользуешься? А за электричество кто платить будет? Вот нам квитанция придёт… я её тебе в морду кину! Сама плати! Вот ведь с-у-ука!!! Стёпа вернётся, я всё ему расскажу!!!
– Сама сука! А кто наш утюг брал на прошлой неделе?
– Что-о-о?
– А-а-а-а!!! Мамочки… Помогите!!!
Послышался звук ломаемой мебели. Что-то со стуком упало, разбилась посуда. В женский туалет заселили сразу 3 семьи. Бытовые конфликты случались там ежедневно. Константин Ипатьевич устало покачал головой и повернул ручку двери с пластмассовой буквой «М».
Благодаря своей должности Обвинитель смог выклянчить для семьи отдельное жильё: весь мужской туалет целиком площадью 20 квадратных метров! Три кабинки служили, соответственно: кухней, кабинетом и детской. Три раковины выполняли множество различных хозяйственно-бытовых функций: от простейшей кухонной мойки до импровизированной душевой кабины. Два писсуара стараниями жены Обвинителя были превращены в цветочные горшки, из которых торчали крупные соцветия ярко-красной герани.
Под единственным окном стоял диван, сделанный из старой фанеры и рваных подушек. Ночью диван выполнял роль брачного ложа и иногда даже тяжело поскрипывал, когда чуть хмельной Константин Ипатьевич исполнял супружеский долг, вдавив в истерзанные подушки полуобнажённое и почти недвижимое тело супруги с вывернутым в сторону лицом, обречённым на удовольствие. Возле дивана помещался найденный на свалке и слегка отреставрированный журнальный столик, ставший имитацией обеденного стола. Общественный обвинитель протиснулся в кабинку, служившую кабинетом, аккуратно переложил бумаги из портфеля в ящички секретера, единственно уцелевшего при пожаре предмета мебели, и обессиленно опустился на унитаз, выполнявший роль стула.
– Пришёл? Что так поздно? – в дверь заглянула недовольная жена.
– Я тут… Меня… Работа… – Константин Ипатьевич судорожно соображал, какую информацию рассказать жене, а какую скрыть. – В Министерство вызывали… По одному текущему делу…
– О-о-о, глядишь, большим человеком станешь, – жена хмыкнула и исчезла.
– Пап? Ты пришёл? – послышался детский голос.
– Да-да, сынок, иду! – Общественный обвинитель потёр виски и крикнул жене. – А что у нас с ужином?
– Картошку почистила, сейчас жарить буду.
– Пожарь, пожалуйста… Уж очень есть хочется. Я ведь не обедаю, экономлю, как и договаривались…
– И правильно! И так жирный.
Константин Ипатьевич обиделся.
– Су-у-ука-а-а!!! – послышалось за стенкой.
