этот день кое-как, чувствует вечерком, когда прекращается эта "тягота маеты", потребность облегчить душу от ига призрачной деятельности, призрачной жизни... Повсюду - тихо, везде заперты ворота и ставни, нигде не видно огня, и кажется, что глухой уголок спит мертвым сном. Ничуть не бывало - напротив везде в темных спальнях, на "крылечках", куда обыватель выполз "посидеть" после ужина, идет шепотом, во имя потребности облегчить душу, сваливание душевной дряни друг на друга... "Завез в какую гибель! шепчет молодая жена. - Да что это? Да лучше я в монастырь уйду.
Али у меня женихов не было?"... "А из-за кого бьюсь? Из-за вас, чертей, все ж и бьюсь-то!.. Был бы я один, - сердито шепчет отец семейства, - так стал бы я тут торчать, в этакой пропасти?" Там, в темноте, кто-нибудь пьет и проклинает свою участь; в другом темном, как смоль, углу кто-нибудь пьет и молчит... И везде за этими запертыми ставнями, в темных душных спальнях, под темным душным небом, на крылечках уездный люд пилит друг друга, пилит тихо, чуть слышно, как чуть слышно зудит пила, которою перепиливают человеческие кости.
Вот именно такого рода "отдохновение" происходило и на нашем дворе, где на крылечке отдыхала после ужина вся подсудимая семья госпожи Антоновой... И увы! в общем шипенье этих зверей друг на друга громче всех раздавался голос дьякона, голос, в котором не было ни тени недавнего подобострастия и робости. Напротив, нагло, грубо и до последней степени пьяно звучал он теперь, ругательствами обрушиваясь на всех и на вся.
- Что это? - заслышав знакомый голос, произнес Иван Иваныч, появляясь в моей комнате. - Пьян?
Чтоб убедиться в этом, он стал прислушиваться. Дьякон ругал госпожу Антонову и зятьев, благочинного, свою жену, книги, журналы, словом - все, в ужаснейшем, невообразимом беспорядке осаждавшее его пьяную голову...
- Акушерство! - кричал он... - Акушерство! Нет, взять бы хорошую дубину... Как-кая силоамская купель, скажите пожалуйста!.. Эх, вы-ы... акушерки!..
- Отец дьякон! - перебил его речь Иван Иваныч. - Вы что ж это? Опять?
- Да! - твердо и вызывающе отвечал дьякон.
- Отлично!
- Превосходно! А вы полагали, что дурака нашли? Перед обедом и перед ужином по порошку?.. На-ко - вот, съешь!..
Сконфузило это Ивана Иваныча. Он так и не ответил ему ни слова, а стоял и молчал.
- Эх вы-ы, - продолжал между тем дьякон, - ученые!
Что ни спросишь - ничего не знаете... Какого вы черта смыслите? Порошки... Дубье вы со всеми вашими книгами.
