В ответ он пытался меня успокоить, рассказывая истории о замысле, о мире в котором мы всего лишь гости. О том, что по окончанию земной жизни, мы попадем в лучшее место, в котором по его словам, я снова встречу Бона.
Слово за слово и я открылся этому человеку. Причем, не осознавая, насколько. Моя полоса “везения” продолжилась. Вчера я потерял самого дорогого мне друга. Сегодня состоялся мой первый опыт, назовем это “отношений” со взрослым мужиком. Как оказалось, стереотипы не рождаются на пустом месте, и дыма без огня не бывает. Но в силу той же апатии, паники особой я не чувствовал по этому поводу. Возможно, душою, я уже был мертв.
Поняв, что ни успокоения, ни бога тут нет, я отправился обратно в детдом.
***
По дороге в детдом, в мою голову начала закрадываться мысль о том, что, может, я жил всю жизнь неправильно. Какой смысл в доброте и смирении, если кроме боли они ничего не приносят. Да и что меня держит на условной стороне “добра”? Я все потерял! Больше ничего нет. Пустота. Может, стоит заглянуть на другую сторону?
С этими мыслями я и отправился на ужин. Перекусив, прежде чем возвращаться в комнату, я прихватил кухонный нож. Проводя оставшееся до отбоя время, лежа на кровати, я продумывал то, чем займусь потом, когда все погрузятся в сладкий мир сновидений.
***
Наступило время отбоя. Дождавшись, пока мои соседи уснут, я покинул комнату. Первой на очереди была воспитатель. По счастливому случаю, сегодня, в ночную смену работала та самая некомпетентная барышня, которой проще не замечать, что тут творится.
На первом же этапе, все могло провалиться. Случайность либо неосторожность, после которой, последует тревожная кнопка. Но мне повезло! Дверь в кабинет была не заперта. Сама же мадам, откинув спинку кресла и раздвинув ноги, ласкала себя женской игрушкой, создающей вибрации, попутно нацепив наушники, из которых доносилась громкая музыка. Глаза ее были закрыты, судя по всему, от удовольствия, получение которого выдавали легкие стоны. Присев, я подкрался сбоку, дабы свет от люстры не позволил ей обнаружить меня стоящего рядом, даже с закрытыми глазами. Глядя на ее шею, я видел возможность сделать все бесшумно. Прицелившись, я резко всадил в нее нож. В ту секунду ее лицо отражало боль, непонимание и оргазм одновременно. Кричать ей мешала струящаяся изо рта, кровь. Безрезультатно она пыталась закрыть рану рукой, но подергав ногами еще секунд двадцать, ее зрачки закатились вверх, а руки свисали на пол. Признаков жизни ее тело более не подавало.
