Наскоро сполоснувшись холодной водой, чтобы прийти в себя, я вернулся в комнату. Халупа моя представляла из себя задрипанную кухоньку два-на-два и такую же спальню, однако дарёной квартире в окна не смотрят. Да и появлялся я здесь довольно редко. Почти всё моё время проходило на работе и у старика в диспетчерской, а для того, чтобы забежать домой на ночлег, квадратные метры не особо и важны.
Со скрипом открылись дверцы старенького шкафа, оставленного ещё давным-давно мне моим отцом. Я отодвинул кучу тряпья и, поддев за маленький выступ, сдвинул в сторону нижнюю полку. Открылся потайной отсек, из которого я извлёк пыльный саквояжик. Дебошный чемоданчик я собрал ещё в те времена, когда только начал по ночам напиваться как совсем не законопослушный гражданин. В нём лежали вещи первой необходимости и немного денег. Я открыл чемодан и достал оттуда свёрток купюр. Оставил их ещё мой отец, когда был жив, однако с тех пор деньги здорово обесценились, и если лет десять назад на них ещё можно было хоть немного пожить, сейчас же был реальный напряг. Я положил свёрток обратно и убрал чемодан на место.
По правде говоря, я здорово поспешил. Легко вот так взять и решить, что пора сматываться. На деле же я не знал ни как это сделать, ни с кем, ни уж тем более где достать на такое деньги. Впрочем, насчёт компании особо думать не прошлось. Их всех в этом городе мне были хоть немного близки лишь три человека. Борланд точно отпадал. Старику на закате жизни не захочется таких приключений, да и зная его скверный нрав, было ясно, что он скорее пошлёт меня к чертям. Оставались двое других.
Скрепя шестернями, я наскоро оделся и покинул свою лачугу. Убитый несколькими литрами водки, я проспал добрую половину дня, поэтому, когда я вышел на улицу, уже вечерело. Путь мой лежал к дому Сивы. У него сегодня, как и у меня, был выходной, а в такие дни он обычно обитал в своей квартирке. Единственной неприятностью было то, что живёт он на противоположной окраине жилого сектора. Я заранее пожалел свои ноги и, мучаясь от ещё не ушедшей головной боли, побрёл в гости.
Хоть я и понимал, что днём бродить по улицам не запрещено, сознание на автомате выбрало самые тёмные и узкие переулки, повинуясь выработанному за годы бегств от патрульных инстинкту. В голове сразу возник образ крысы, трусливо перебегающей по сырым норам. Жалкое зрелище.
Вскоре за чередой панельных пятиэтажек показались общежития и, наконец, старый двухэтажный барак. Я отворил хлипкую дверь и зашёл в подъезд. Было настолько тихо, что создавалось ощущение, будто дом давно заброшен. Чувствовался стойкий запах гнили и сырости. Я, не смея нарушить тишину, аккуратно взбежал на второй этаж и постучался в единственную не заколоченную досками дверь. Спустя полминуты по ту сторону раздались тяжёлые шаги, щёлкнул шпингалет, и в проёме показался лысый мужичок в засаленной майке и семейниках.
