– Кого тут черти… – заметно выпивший Сива, наконец, заметил меня. – А, ты… Заходь.
Он распахнул дверь и побрел обратно вглубь квартиры, а я, заперевшись, поспешил за ним. По неровной походке было видно, что выпил Сива уже немало.
Он вошёл на кухню и, усевшись за стол, уставленный пустыми и не очень бутылками, приглашающе указал на стул напротив.
– Ещё солнце не зашло, а ты уже закладываешь…
– Ну… А шо ж тут ещё делать? – он вдруг ткнул в мою сторону пальцем. – Ты и сам, я смотрю, ещё от похмелья не отошёл… А меня учит, ишь какой!
– Ладно, не суть. У меня к тебе разговор.
– Ну так говори, в чём проблема?
– Проблема в том, что он должен остаться в тайне. Я могу тебе доверять?
– Ну-у-у… Как минимум потому, что ты до сих пор не в карцере.
– Да, тоже верно. Слушай, друг… – я немного замялся не в силах подобрать слова. Лысый терпеливо смотрел на меня своим мутноватым взглядом, не спеша перебить.
– Как ты смотришь на то, чтобы сбежать?
Повисло молчание. Сива продолжал сидеть в том же положении, сверля меня взглядом. Мне уж показалось, что он не расслышал, и я решил повторить вопрос, но он вдруг оживился, опрокинул стопку и заново её наполнил.
– Откуда сбежать, Марк?
– Из города конечно.
– Из города… Ага. А куда и зач… Зачем?
– Да куда угодно, чёрт возьми! Посмотри вокруг! Ты считаешь, мы достойны такой жизни?
– И чем ж тебе эта жизнь не нравится?
Лысый был невозмутим. Он всё так же спокойно слушал меня, рассматривая жидкость в стопке, а я всё больше сомневался в адекватности местного населения.
– Чем не нравится?! Да мы, мать твою, за копейки горбатимся на этом проклятом заводе, клепаем топливо хрен пойми для чего, пока люди дохнут в двух шагах от территории! А следующим, Сива, можешь быть ты. Или я, или ещё чёрт знает кто, мы не застрахованы. Ты сам, как и я, половину жизни провёл в химзащите, и по-твоему это нормально? Это нормально, что твоя жизнь и двух пачек сигарет не стоит?
Кажется, я поплыл. Голос потихоньку срывался на крик, а напряжённые руки до белены сжимали несчастную столешницу. Мне было страшно. Страшно умереть, страшно увидеть в чёрном мешке кого-нибудь из знакомых. А Сива, казалось, об этом вообще не беспокоился. Он смотрел на меня с таким снисхождением, будто я рассказывал ему вещи столь элементарные, что даже ребёнок их знает.
– Но ведь мы живём, Марк. Я уже четвёртый десяток лет здесь небо копчу, и ты посмотри. Жив ведь. Ты не сильно моложе меня, а тоже вполне здоров.
