— Ни побочных шумов, ни резонанса, ни эха, ничего, — потрясенно сказала Гейл. — Совершенно чистая нота.
— Верно. Любая музыкальная нота содержит различные искажения. Если взглянем на них через это оборудование, то увидим рваный пик. Он неровно пойдет вверх, наверху будет плато с циклическими вариациями, и дальше линия неровно опустится. Возникнут побочные гармоники и резонансы на разных частотах. Множество их. Энергия ноты распространяется по этой линии, рассеивается, слабеет и в конце концов распадается. Но даже так звук обладает большой силой, вещи у нас от него разбивались довольно часто.
— Вроде сердец театральных управляющих?
— И это тоже, хотя многие из них того заслуживали. Некоторые даже не читали контракты — отсюда возникло правило «никаких зеленых леденцов»[71]. Но это все равно не тот случай. Наш звук — просто один совершенный импульс. Прямой подъем, прямой спуск. Идеально чистая нота, и в ней сконцентрирована вся мощь. В плане силы удара энергия здесь, — Арден коснулся экрана складным ножом, — невероятна. Это нечто, когерентный звук. Звуковой эквивалент лазера, и, полагаю, столь же разрушительный. Он так же похож на музыкальную ноту, как мощный лазер на карманный фонарик.
— И пали стены, — почти мечтательно произнесла Гейл.
— Точно. Чем плотнее среда, тем выше скорость звука. В воздухе он развалил на части «Су-тридцать пять» и разрушил гироскопы двух ракет. А что будет при передаче его в воде или камне, можно лишь гадать. Скажу только, что нам бы этого сильно не хотелось.
— Запишите все это, — быстро сказал руководитель группы доктор Пептак. — Запишите во всех деталях. Командование должно узнать все как можно скорее.
Зал совещаний, Форт-Детрик, Мериленд, США. Февраль 2009.
— Вы в этом точно уверены?
Еще одно расследование, в другом месте, но с тем же смешанным с ноткой страха недоверием.
— Разумеется, — весьма решительно произнес Коннор Маклауд. — Помогло понимание, что мы работаем с легочной сибирской язвой, это дало точку опоры. А также загадку. Почему так мало больных с симптомами? Если споры сибирской язвы распылили над обитаемыми районами, крупная часть населения должна либо уже умереть, либо умирать, потому что лекарства от легочной формы нет. Можно провести иммунизацию, и похоже, что придется, но излечить болезнь нельзя. Но жертв все равно мало — немного тут, немного там, непропорционально много на военных базах, но и на них всего горстка. Судя по приходящей отовсюду информации, так происходит во всем мире. Мало погибших, изолированные очаги. Беспрецедентно.
