Пантеоцид | страница 34



Пьяный Гавриил-Лан все еще сидел за столом. Через его плечо Михаил увидел, как подходит Лайла. Она была одета по-рабочему: в черный кожаный корсет, чулки в сеточку и туфли на высоком каблуке. Наряд базировался на земных образцах, но его доработали под ангельские крылья. Хотя, отметил Михаил, она окрасила оперение в черный, в тон одежды. Краска должна смываться водой, размышлял он; Михаил знал, что при дворе Яхве Лайла создавала о себе совсем иное впечатление, и угольно-черные крылья там неуместны. Придворная внешность для нее была фасадом — как и для большинства постоянных гостей клуба.

— Почему ты считаешь, что люди... — Гавриила-Лан прервал удар хлыста по столу.

— Ты пьян. Плохой, плохой архангел. Что я тебе говорила про выпивку? Как ты можешь оказать мне должное почтение в таком состоянии? И где моя дань?

— Простите, госпожа Лайла. Я не...

— Довольно извинений. Иди за мной, я с тобой разберусь.

Она увела Гавриила-Лан в одну из верхних комнат — ту, что тщательно звукоизолировала. Михаил-Лан смотрел, как они уходят. Ему подумалось, что займись Яхве много тысяч лет назад хорошая домина, Вселенная избежала бы множества проблем. Впрочем, тогда люди до этой идеи еще не додумались.

— «Пенсильвания шесть — пять тысяч»[43], — возбужденно распевал хор посетителей. Михаил-Лан заметил, как отличается пение, которым народ наслаждается, от разрушающего душу утомительного песнопения, на котором настаивал Яхве.

— Михаил-Лан, прошу, вы мне не поможете?

Говорила одна из молоденьких девушек-ангелов. Михаил присмотрелся: ее глаза припухли, из носа слегка текло, и она слишком часто моргала.

— Чем могу помочь, Мейон?

Михаил знал ответ, но хотел услышать от нее.

— Пожалуйста, мне нужно. У меня все закончилось.

Михаил-Лан пробежался по списку в памяти. Она сидела на героине, а он еще поддерживал связь с военной хунтой Мьянмы[44] и хранил хороший запас. Назревала большая проблема: война с людьми нарушила поставки, всем начнет сильно не хватать.

— Прошу, — в отчаянии заплакала Мейон. — Мне нужно немного. Мне больно. Я все сделаю, все, что захотите.

Михаил-Лан живо представил кое-что интересное из этого «всего», но прогнал мысли. У него есть задачи важнее личных удовольствий.

— Послушай, Мейон, эта начатая Яхве тупая война все испортила. Все ищут, где взять. Вот что я сделаю: дам тебе немного из личных запасов, просто чтобы ты продержалась до конца войны. Но никому не рассказывай, или все захотят.