Женщина оторвалась от своего занятия и обратила пристальный взор на детектива:
– Гор? Это ты, мать твою? Все еще топчешь грешную землю?
– Пылим потихоньку, но хотелось бы знать – откуда вы меня знаете?
– Ты совсем охренел. Сорок пятый батальон. Шестикрылые серафимы.
Штейн увидел старую потертую фотографию, стоявшую на полке среди немногочисленных вещей медсестры. Солдаты святого воинства на фоне поверженного Бегемота. Он долго рассматривал молодые лица, преисполненные истового религиозного рвения. Наткнулся на самодовольную рожу Ломбарды. Нашел себя. Рядом с ними сидела девушка в медицинской форме. За плечи ее обнимал серьезный парнишка со шрамом поперек лица, будто составленного из острых углов. Тогда Штейн вспомнил. Его звали Нил. Нил Гордон. Как он мог позабыть? Проклятая память.
– Вспомнил теперь? – кивнула Сара на фотографию. – Я-то помню, как тебя сразила серая хворь. Прямо посреди Апокалипсиса. Потом началось безумие. Мы все пытались выжить. Сколько лет прошло…
– Чем занимаешься? – кашлянул в кулак Штейн, остановив поток воспоминаний, грозивший обрушиться на них с неотвратимостью лавины. Нечего было ворошить прошлое.
– Перебиваюсь тем, что умею лучше всего.
– Здесь?
– Пришлось. Несколько лет назад Нил заболел. Был самый пик эпидемии. Я тогда работала в Мортуарии. Приличный заработок для праведного ветерана Священной Войны. С манкуртами была знакома не понаслышке. Вашего брата причисляют к скоту, но мне ли не знать, что это ложь. Я общалась с харонами. Они сказали, что нужен ихор. Много. Нам по статусу такой пайки не полагалось. Я выяснила, что после воскресения Нила хотели отправить на опыты в застенки Инквизитория. Для его же блага. Достойная награда за годы службы. Выхода не было. Я не могла его бросить на произвол судьбы. Украла столько ихора, сколько влезло в походный рюкзак. Вывела мужа из прозекторской, и мы бежали в Адский Котел. Забрались как можно глубже, чтобы никто не смог отыскать нас. Вероятно, никто и не пытался.
Штейн молча кивнул. Подобных задач перед ними никогда не ставилось. Женщина же продолжила:
– Ты, я смотрю, огурцом. Не постарел ни на день. Присосался к правительственной сиське с ихором и в ус не дуешь. Держишься молодцом! Ты, Гор, всегда был шареным сукиным сыном, не то что мой тюфяк.
– Где Нил, Сара?
Медсестра тяжело вздохнула:
– Значит, вы по его душу?
– Да.
Женщина потупилась:
– Я не знаю, а если б знала, то никогда бы не сказала. Он – мой муж, Гор.
