Игра стоила свеч. Мальчишка Баррет должен увидеть суровую правду городской жизни вне склонов Вышеграда. Гетто было идеальным вариантом. Иеропольский нужник, где праведные мира сего сбрасывали стресс и расставались с тревогами благодаря бесовскому племени. Для клириков он стал бельмом в глазу, мешавшим обывателям видеть истинный путь к вознесению. В реальности бесхитростный досуг в Котле для простого люда оказался единственным способом не спятить от отчаяния. Если парень осознает, что Спаситель оставил их у разбитого корыта, то, возможно, его церковные протеже прислушаются к докладам пылкого, истово верующего юноши, воочию пронаблюдавшего безрадостный быт тех существ, за души которых грехоборцы без устали борются, и признают, что настало время перемен. Штейн, конечно, не питал особых иллюзий на сей счет и прекрасно понимал, зачем подобных Барретов засовывают в Бюро Чистоты. Доносчики, наблюдатели, карманные кадры на вырост. Но почему бы не попробовать вернуть карты сдающему? Не в этом ли был план Ломбарды? Многие предпочли забыть, что бесы являлись преобразованными людьми. Постчеловечество, рожденное в истинной свободе от старых норм и устоев. Перегиб в сторону боевых морфологических изменений был вызван Священной Войной. Это не был их выбор. Они всего лишь выживали. Адаптировались. Не их вина, что ангелы посчитали адамову генетическую линию единственной достойной сохранения. Последователи Антихриста бились за свое право на существование. Ни больше. Ни меньше. Осознание этой простой истины пришло к Штейну далеко не сразу. Только за годы пребывания в шкуре манкурта. Солдат божьего воинства сам стал изгоем в мире, за который боролся, хотя в этой войне проиграли все. Победителей не было.
Тоннелями, испещрившими стены разлома, как муравьиные тропы сухое дерево, они дошли до грота, где располагалось «Посмертие», подсвеченное куда ярче прочих забегаловок.
На входе их остановил амбал-охранник с грубой шкурой, покрытой вязью ритуальных татуировок на хитиновых броневых пластинах, не стеснявших движения. Протезированные конечности были образцовыми орудиями смерти. Забрало на стилизованном шлеме с бараньими рогами разошлось в стороны, открывая обветренное грубоватое лицо. Жиденькая бородка и козлиные глазки дополняли безумную картину Босха, нагоняя жути на горожан-обывателей, спустившихся в Котел за острыми ощущениями.
– Штейн, – пробасил охранник. – Кого притащил с собой?
