– Тогда, получается, его всё-таки убили… – сокрушённо сделал вывод Борисов. – Иначе б, правильно говоришь, взялись бы за неё…
– Вадим Иринеевич! – возмущённо выкрикнула Нина. – Ну зачем ты рвёшь мне душу! Даже чудо не произойдёт, если мы все не будем в него верить!..
– Да, Нина, извини, я неправ…
– Конечно, ты неправ, Вадим Иринеевич! – поддержал Нину Холодов. – Надо верить в лучшее… И ещё, я надеюсь, что информация обо всём этом останется только в нашем кругу…
– Можешь быть в этом уверен, Михаил Александрович! – решительно заявил Борисов.
Холодов вынул из кармана брюк телефон, совершенно непохожий на любой другой телефон, какими обычно пользуются все люди и какие продаются в магазинах:
– Нина, это тебе. Специальный телефон. Он нигде не зарегистрирован. Спецсвязь. Прослушать его посторонним лицам невозможно… Будем перезваниваться с тобой только через него. В обычной жизни пользуйся своим телефоном, а со мной только этим… И никто больше мне звонить не должен. Только Нина! Всем ясно?
Все одновременно и дружно закивали в знак согласия головами и почти в унисон по несколько раз каждый повторили одно и то же слово «да».
Пётр проснулся от того, что тонкий лучик солнечного света, пробившись через маленькое окно под самым потолком, попал на его закрытые глаза.
– Так, уже утро… – он стал не спеша, с остановками, размышлять вслух. – Я всё-таки заснул… Эти гады явно уехали… Хорошо, хоть наручники сняли… Воды ни капли не дали… Ну правильно, зачем, если через считанные часы меня укокошат?..
Подойдя к стене, где под самым потолком было расположено окошко, он подпрыгнул так, насколько ему позволяли силы. Но вытянутая вверх рука примерно на метр не дотянулась до окошка.
– Глубокий подвал… – продолжил он с небольшими паузами на размышления вслух рассуждать об обстоятельствах своего плена. – Выбраться невозможно… Дверь железная… Стены кирпичные… До окна километр… Даже если бы и добрался, там голова едва пролезет… Так что, Петька, хана тебе… Зато Нину, скорее всего, не тронут… Лишь бы она вела себя мудро…
Вдруг Пётр услышал пение. Это был довольно тонкий голос ребёнка. Девочка, наверное, подумал Пётр.
Голос постепенно становился всё громче и громче. Значит, ребёнок приближается к дому, решил Пётр.
Скоро уже голос стал довольно хорошо различимым, и Пётр расслышал, что ребёнок поёт какую-то итальянскую песенку. Причём пение это было не только очень чистым, но и правильным. Ребёнок точно попадал в ноты и выводил мелодию очень хорошо.
