– Дай нам свободу! – просит ива на два голоса.
– Да, да, а нам новую жизнь – вторят ей младшие девушки, сплетаясь косами – русыми да чернявыми – Мы для этого были рождены.
– А я? Для чего вам я? – Лада оставляет песок.
– Гори! – говорят ей девушки
– Гори! – говорят ей голоса из ивы.
– Гори – трепещет вся роща. Каждая ива на два голоса, Каждая ива о двух макушках.
– Гори! Гори! Гори!
– Горю! – Кричит Лада, взмывая над рощей.
– Горю! – Кричит Лада, соколом падая вниз.
Роща объята пламенем, огненная птица кружит над ней. Потрескивая горит ивняк. Лопается кора, сохнет, погибает. Гудит ивняк на многое множество дуэтов.
Вот за рекой показалось новое зарево. Уставшая птица не берется тягаться с зарей.
Она садится на песок.
Обгорелые пни вместо раскидистых ветвей. Гарь, да пепел.
Младших девушек и след простыл. Забрала их Макушкина роща. Вживила по парам в горелые пни. Зазеленеет ивняк к весне.
Задумалась о том огненная птица.
– Сколько вас здесь загублено? – кричит она – Сколько еще загубят после?
Нет ответа.
Расправила крылья – каждое перо поток смертоносных углей, и несется ввысь. Так высоко, выше занимающегося дня, выше ускользающей ночи.
Вот под ней и общинные дворы, частокол, светлые избы. Больше не машет крыльями птица. Она сложила их и камнем падает вниз.
Прямо на ненавистную общину.
Пусть горит она, приносящая юные жизни в жертву плакучему дереву!
Звезда.
Когда она тяжело упала, я решил, что могу загадывать желания столько раз сколько захочу.
Возможно, ей пришлось бы падать для этого вновь и вновь.
Она тихо застонала, попыталась сесть в весенней грязи.
– Ты – подделка. – вдруг закричал ей в лицо Первый. Она тихонечко сжалась в продрогший комок у его ног, опасаясь удара. – Ты не настоящая!!!!!!!!!!!!
– Эй, Первый, нам нужно раздобыть немного денег, только и всего… – попытался урезонить его я.
– Ты что, не видишь? – Он взглянул на меня обезумев. – Она ЧЕЛОВЕК!
– Первый, это действительно так. – Я усмехнулся в сторону. – Кем еще она может быть по-твоему?
Он не ответил мне, вместо этого схватил уткнувшуюся в его армейские ботинки жертву за качественно высветленные волосы и рывком поднял ее вверх. Она бы так и весела в десяти сантиметрах от земли, если бы вдруг меня не осенило.
– Первый, мы с тобой тоже люди. – Неуверенно начал я.
– Мы с тобой не имеем отношения к небесному свету. – Без интереса ответил он. – А она – звезда. Или претворяется ей.
Его кулак сжался сильней, скулы свело от ярости. Все его естество сотрясла гневная дрожь. Ее полное тело отозвалось на новый прилив боли тонким пронзительным визгом.