Валька с некоторой неохотой достала тетрадь. Она-то надеялась изучить её сама, да, видно, уже не придётся. Воевода бережно принял из её рук ветхую книжицу и, открыв в указанном месте, принялся бегло читать. Наконец, он поднял на брата и сестру ошалелый взгляд.
– Вот оно как, значит… знал я Ведагора… жаль его. Но теперь я знаю, почему она ко мне каждую ночь приходит. Дева, а твой… Ведамир… он только телесные раны исцелять умеет? Или отпугнуть образ нечистый тоже может?
– Образ… – засомневалась Валька. – Нне знаю… смотря о чём ты.
– Чуть я спать лягу, приходит ко мне… девица, знал я её при жизни, милы мы друг другу были. Да только на беду оставил я её в Княжем граде. А теперь навью она стала, но не забыла меня. Приходит и ластится, зовёт, плачет. Сердце мне рвёт, к себе манит. А сама – серая, как полотно, рот чёрный, да глаза бельмами. Я уж и спать боюсь. А каков воин, коли отдохнуть не может? Уж и молиться Святому Духу пробовал, и священника просил. Да без толку. Может, хоть Ведамир ваш поможет…
– Может… – хмыкнула, совсем как брат, Валька. – То у него спрашивай.
– Да вот наши подойдут, и проводим вас, – подтвердил Орик.
В обнесённом частоколом селении новоприбывших встретили по-разному. Кто с опаской и недоверием, а кто и с интересом. Высыпали на единственную улицу, глазея. Вдоль неё же брехали, выслуживаясь, собаки. Где-то на окраине тюкали молотки – новые люди требовали нового жилья. Тянуло дымком из печных труб.
Выйдя из высокого сруба, староста Гостислав приветствовал пришлых радушно, однако и про охрану не забыл. Двое молодчиков стояли рядом оружные. И, Валька подозревала, что где-то на чердаках засело несколько стрелков.
Пока воевода общался с Гостиславом в его срубе, а брат устраивал свиту Данияра, девушка отправилась к лекарю. Ей нравилось в светлой, пропахшей травами и настоями горнице Ведамира, и сам он чем-то неуловимо напоминал то ли отца, то ли деда, которых теперь Валька помнила смутно. Оба ушли ещё до великой беды с навью. А вот матушке так не повезло…
Стряхнув страшные воспоминания, словно ледяную воду, Валькирия вошла в просторную горницу с большой печью, палатями и красным кутом. Здесь часто лёживали выхоженные травником люди, но поправляться их отправляли по домам.
Белобородый старик сидел у окна, подслеповато щурясь в тетрадь на подобие той, что они с братом нашли в брошенном посёлке.
– Ведамир, – тихонько окликнула его девушка.
Старик поднял голову и, увидев вошедшую, просветлел лицом:
