Королевская кровь - Дуглас Брайан

Замок назывался «Воронья скала». Он стоял на самой границе королевства Аквилония и пользовался дурной славой. Простые крестьяне боялись даже близко подходить к его воротам. Когда граф Гвартерид собирал со своих подданных налог, он посылал управляющего в деревни и с ним отправлял отряд вооруженных воинов. Люди платили и кланялись, боясь даже взглянуть в глаза человеку, который живет в самом замке и, стало быть, несет на себе отпечаток древнего проклятия.

В чем, собственно, заключалось это проклятие, никто толком рассказать не мог. Кто говорил о том, что давным-давно в замке была злодейски убита молодая девушка, которая отказала тогдашнему графу в любви. Он, дескать, заманил ее в замок и замучил до смерти. Другие возражали и уверяли, будто в незапамятные времена там совершилось братоубийство, а произошло это при дележе наследства. Мол, два близнеца не могли выяснить, кто из них старше: верить матери — один, а верить повивальной бабке — так другой. Вот и убил один из них своего брата, а второй недолго прожил на земле — черная кровь братоубийцы задушила его.

В общем, чего только не рассказывали. Один перебивал другого, стремясь поразить слушателей историей поужаснее. Кругом ахали, хватались за голову, качали головами; кое-кто скептически улыбался, а находились и такие, кто принимался хохотать и говорить, что, мол, охота другим верить во всякие небылицы.

Но черноволосый молодой варвар внимал россказням местных болтунов вполне серьезно. Ни один мускул не дрогнул на его мрачном лице, когда ему сообщили, что в замке, мол, нечисто из-за обычая графа ежегодно, в ночь на зимнее солнцестояние, обмазываться человеческой кровью и в таком виде, нагишом, стоять на самой высокой замковой башне под лучами ледяной луны.

— Похоже, Конан, ты веришь всем этим байкам! — не выдержал наконец пастух, сидевший рядом с ним на трактирной лавке.

Трактир был здесь единственный на всю округу, и люди собирались там, чтобы выпить кислого вина, закусить ячменными лепешками, обменяться новостями и передохнуть по дороге с пастбищ к дому или на другое пастбище. Останавливались здесь и солдаты, возвращающиеся с войн, и бродячие наемники, и мелкие торговцы, и всякого рода путешественники, которые не любили говорить о себе, а предпочитали сидеть да слушать. К их числу относился и Конан, который явился сюда откуда-то из южных стран, хотя родом происходил с севера. Чем он занимался на юге, откуда у него на руках и лице заметные шрамы, о чем он помалкивает и чего ожидает от жизни, — никто не знал. Да никто и не спрашивал — не принято. Деньги у киммерийца водились, шумел он, когда выпивал, не больше прочих, подрался только однажды и никто не остался после этого покалеченным, хотя синяки и ушибы потирали потом многие.