– От… сына? – откуда у навьи в голосе материнская боль?
– А ты глянь! Тяжко ему. Нет ему места ни на том свете, ни на этом. Другие твои дети здесь, с тобой. А Белогор – лишь телом.
Юноша на кресле княгини заговорил, но беззвучно. Валька попыталась по губам определить, что он говорит. Выходило бесконечное «Пути», или «Пусти»…
– Нет! – взвилась княгиня. – Нет! Ради него стала! Ради него ушла!
– Ну, тогда давай прощаться, – спокойно хмыкнул Данияр, приставив к горлу оторопевшей Валькирии нож. – Сперва она, потом я. Но коли я её порешу, сделка силу потеряет, так что думай сейчас.
Валька, правда, видела, как побелели костяшки на руке воеводы, сжимавшей кинжал.
– Сссссс… – прошипела княгиня.
Затем выпрямилась холодно. Махнула рукой:
– Вина нести!
Один из слуг заковылял к неприметной дверце за княжескими креслами. Данияр ослабил хватку, но кинжал не убрал. Шепнул:
– Возьми у меня за голенищем ножичек. Коли получится, беги, а нет – лучше сама, чтоб им не даться. Сможешь?
Валька очень сомневалась, что сможет, но несмело кивнула. Присела, вытащила ножичек из-за сапога воеводы. Тот отпустил её, и девушка прижала маленькое тонкое лезвие к шее. Если надо, она сможет… сможет!
Пока ждали, княгиня стояла, сверля пустым взглядом Данияра. Тот смело и открыто смотрел в ответ. Когда слуга пришаркал с двумя серебряными кубками на подносе, Валька вдруг догадалась, что хочет сделать Данияр. Но как он нальёт снадобье, когда все смотрят?
Воевода шагнул к Ярославе, уже ухватившей с подноса бокал, и тут Валька крикнула:
– Госпожа!
Все обернулись, и чтобы закрепить успех, девушка метнулась к окошку.
– Госпожа, не забирай воеводу! Прошу!
– Сссшшшшш! Чернь! Как смеешь?!
Видно, и правда навьи смотрели глазами Ярославы, потому что все бельмастые лица повернулись теперь к Вальке. Данияр зубами откупорил крышку фляги, быстро плеснув содержимого в оба бокала.
– Я… я прошу… – уже тише проговорила Валькирия.
Княгиня отвернулась от неё, вновь поглядев на Данияра. Подняла кубок:
– Отдам что просила! Бери Морена…
Воевода поднял свой кубок и осушил его одновременно с Ярославой. Но чудо медлило, а княгиня, выпив лишь половину, вернула кубок на поднос:
– Мой. Сказал!
– Твой, – упавшим голосом ответил Данияр, и приник к белым холодным губам княгини.
Валька вскрикнула и метнулась было к ним, но дорогу ей заступил синий слуга. Детки со скамьи тоже посползали на пол, стремясь к новой поживе. Данияр сипел, но вырваться из смертельных объятий уже не мог.
