Чёрные пальцы протянулись к девушке, обдав холодом щеку.
– А ну стой, тварь! – прогремел знакомый до дрожи голос. – Коли тронете её, убью себя. Слышишь, Ярослава?! Не дамся тебе, пусти девицу!
Холодные пальцы отодвинулись от Валькиного лица. Навьи разочарованно заворчали, но прянули назад, пропуская воеводу на его крупном чёрном коне. Тот подъехал, протянул руку. В другой был зажат кинжал, приставленный к горлу.
– Ну! Чего ждёшь, залезай! – грубовато приказал воевода.
Валька почувствовала, как из глаз потекли слёзы облегчения. Тело било, словно ознобом. С помощью Данияра, она взобралась на седло перед ним. Под недовольное урчание и шипение нави, они проехали деревню.
– Ты какого ляда увязалась? Неужто дружину мою всю побили? – ох и недоволен был воевода.
– Ннет… я думала… хотела… помочь… – Валька и сама теперь понимала, как жалко это звучит. Краска залила ей лицо, благо воевода его не видел. Тем более, что ощущение горячего Даниярова тела рядом только больше путало мысли и вгоняло в смущение.
Вдруг воевода расхохотался. До слёз аж.
– Вот ведь мы с тобой… оба полоумные. Ладно, что-нибудь да придумаем, глядишь.
До Княжеграда был только день пути, но за этот день ощущение, что едут по миру Морены, почти не пропадало. Тут и там кучками, группами, а то и целыми селениями кишела нежить. Кто-то скалился, надеясь на поживу, кто-то – были пару раз и такие – подползал почти к самому Даниярову коню с мольбами упокоить. Их воевода брезгливо отталкивал сапогом, а Вальке было жалко. Мало, что против воли навью стали, так ещё и в сознании человеческом остались, тошно им, маетно, а земля не берёт.
В самой же столице улицы будто вымерли вовсе. То там, то здесь из-за неплотно прикрытых ставень кто-то смотрел, слышался шелест вроде шёпота, или утробное порыкивание. Но навстречу гостям никто не выходил. Княжий терем представлял собой зрелище печальное и страшноватое. Обгоревший с одного крыла, он слепо глядел на город тёмными окнами. Сорванные с петель ворота так и остались открытыми, зарывшись в землю нижним углом. Некому в навьем царстве было чинить да латать.
– Нам туда, – на скулах Данияра заиграли желваки. – Не высовывайся, молчи. Я буду говорить. Даст нам Дух, хоть кто-то из нас да выберется живым. Я ведь правильно твоего Ведамира понял – если княгиню успокоить, то и остальные твари полягут?
Валька уже совсем не так была уверена в исходе, но храбро кивнула:
– Да, должны. Ведамир много знает.
