– Я же ж сон выглядела, Агафья.
– Да ну? И странный сон-то, Евстигнея?
– Ещё какой…
И пошли у них рассуждения и предположения о смысле снов тех странных. А снились обеим их дети. Снились спокойные, вроде, как и счастливые. Только о дочери их беспокойные. Но старушки в один голос убеждали, что с Беланочкой справятся, и воспитать смогут и на ноги поставить. Но дети известили их, что судьба у Беланы особая, чтобы не препятствовали Агафья и Евстигнея судьбы той исполнению. Что путь у их дочери дальний, и заботы о ней на другие плечи лягут. Старушки только руками развели, настолько всё было странным.
Стук в дверь прервал беспокойные обсуждения.
– Става! – обрадовались старушки. – Доброго дня тебе!
– И вам доброго здравия, Агафья! Бог в помощь, Евстигнея!
Гости прошли в избу.
– А Раяр где же? – шёпотом спросила Агафья.
– Прости, не уберегла. Беда случилась с Раяром, погиб он, – Става виновато склонила голову. Агафья обняла девушку. Они знали её ещё малышкой, когда Раяр, прикреплённый к берегине на охрану в походах, приводил свою подопечную в дом, показывал ей жизнь обычных людей, другую, нежели при храме, где росла Става.
– Они сейчас с Млавой, – успокоительно приговаривала старушка, глядя на кивающую Евстигнею. – Так же, Евстигнеюшка?
– Так, – кивала та, украдкой скидывая слезинки.
– Вы устали небось с дороги-то?
– Не сильно.
Става обнялась с Евстигнеей.
– Агафья, Евстигнея… За Беланой я…
Старушки молчали, переглядывались и теребили кончики платков. Сон сбывался. Внучка для них была лучиком света. Нельзя такого лишиться… Но и для девочки как, хорошо ли плохо, сдюжат старушки? Несомненно справятся, но небось в храме то, да с приглядом Ставы, получше выйдет для Беланы?
– Ежели против вы… – робко произнесла Става.
– Пусть идёт, – прошептала Евстигнея.
– Пусть, – просипела ей в эхо Агафья.
– Чем мы можем помочь? – собственный голос казался Яжену чужим, но он чувствовал, что обязан задать этот вопрос. Этот дом – дом его друга и наставника. И теперь – его дом, в плане необходимых работ и помощи. И отказа он не приемлет.
Агафья молча принесла косу, Евстигнея завязала в тряпицу ржаной каравай, крынку молока, вывели их на луг, который когда-то косил Раяр. На опушке у леса сидел ребёнок. Девочка. Она пела и плела венок, видимо для себя, так как рог козы был уже украшен.
– Белана!
Яжен с удивлением заметил в голосе Ставы дрожь. Она очень заметно волновалась. И, за более года совместных странствий, Яжен изучил девушку настолько, что был полностью уверен – волнение это не из-за долгой разлуки.
