Алексей Петрович подошёл к постепенно увеличивающейся кучке зевак.
–Скорую! Скорую, – причитала какая-то, суетящаяся вокруг бабка.
–Что толку, труп это, – проговорил поднимаясь с корточек молодой парень, – не орите, – обрезал, попытавшуюся возразить, бабулю, – я сам врач. Хотя скорую, конечно всё равно надо, и милицию, тьфу ты!, полицию, то есть.
"Ну вот, и допрыгался, Эгист Никандрович, довыступался. И как тебя угораздило то, прям поперёк дороги мне встрять? Ох-хо-хо… Не хотел я, Господи, правда – не хотел. Думал, по другой улице домой. А тут, сообщение от Жанны, хлеба зайди купи…, и этот, тоже, в магАз свой, когда уже ушёл? Чего здесь шлялся спрашивается?, эх-хе-хе, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал"…
––
–Ты опять нахулиганил, – голосом матери двоечника обречённо проговорила Жанна забирая пакет с продуктами у отводящего, прячущего взгляд Алексея Петровича.
Не слушая мямлящих оправданий: "мам, ну мам, я не виноват, они сами полезли," послала мыть руки:
–Иди уже ужинать, горе ты моё…
Сосредоточенно намыливающий кисти Алексей Петрович покосился на шагнувшую в ванную жену. Жанна притиснувшись к его плечу и, зачем то, поковырявшись ноготком в его ухе, обняла его сзади и положила голову на спину.
–Олечка?
–Спит, тихо так спит, умиротворённо, редко сейчас, так бывает.
–А я уж думал, что приступ, из-за меня.
–Я тоже, раньше, так думала, – чуть слышно усмехнулась Жанна, – дура, а потом заметила, нет никакой связи. А то ведь, прям ненавидеть тебя начинала, убить хотелось, мысли приходили: "убей его и твоей дочери станет легче"…, понятно от кого. И сейчас бывает, так что, ты меня прости, Алёшенька, если что.
–Хорошо, прощаю, индульгенцию написать?
–Дурак, – невесело отреагировала на шутку Жанна.
–Милая, ты меня прости, я никогда тебя об этом не спрашивал, но всё же…, а как? Как ты каждый раз догадываешься, как узнаёшь? Ведь бывает, иногда, меня даже рядом нет, а ты уже знаешь, а бывает только когда встретимся… Как?
–У меня, вдруг, перед глазами, ну так кажется, что перед глазами, а может, это где-то внутри, начинается свечение…, или сияние какое-то, не постоянное, а как на дискотеках, знаешь так, часто-часто моргает, только конечно не такое резкое, еле-еле заметное, как раньше, помнишь в фильмах про дореволюционные военные корабли, как они, между собой, огоньками? Вот, примерно так. Только огоньки, почему то, синие, – всхлипнув, вспомнив про свою беду, —Алёша, если её не станет, если она уйдёт от нас, покинет…, что с нами будет? Я не переживу это, Алёшенька, я умру. Следом за ней. Я не хочу жить без неё.
