– На этом празднике твой отец собирается объявить о рождении новой пары, – спокойно сказал коротышка.
Тина, не меняя положения тела, повернула к Боггану голову, волосы прикрывали половину ее лица. В этот момент все ее чувства словно отдали пальму первенства вниманию, она была заинтригована как никогда.
– Ты и Эндрю Блэк, кажется, он сынок кого-то из правительства… – договорил карлик, – Не вижу радости на твоем лице, – пошутил он.
– Отец несколько раз намекал мне, что ради огромных перспектив для бизнеса, я могла бы и ответить на знаки внимания этого напыщенного индюка, – сказала Тина, а ее собеседник не мог не уловить в ее тоне печаль. – И плевать ему на мои чувства и желания. Теперь ты понимаешь, почему я… – она обернулась назад, убедившись, что никого больше нет рядом, – Занимаюсь этим.
– Ты выражаешь свой протест, – после этой фразы, девушка посмотрела на Боггана другими глазами. Теперь он казался ей мудрецом из древних сказаний.
– Мой дед стал богатым, когда отец был еще подростком и с тех пор жадно впитывал все правила успешного ведения дел, переговоры и встречи, умасливание тех, кто может открыть новые горизонты и принести еще больше денег.
– Твой отец помнит, какого это быть бедным и не хочет, чтобы его потомки жили так же, – заметил Богган.
– Знаю, но восхождение деда на «Олимп» сделало отца невыносимым тираном.
– Говард много работал и проявлял жесткость к нерадивому персоналу, был очень требователен. Это все и впитывал молодой Конрад, – снова подхватил карлик, от чего Тина вновь изумилась. Он и вправду знает ее семью, как никто другой.
– Я для него тоже лишь винтик в огромной машине по зарабатыванию денег, – как-то по-детски пожаловалась девушка, – Весь мой график был расписан поминутно с тех пор, как я научилась говорить. Никогда никаких поблажек. У меня даже друзей не было. Везде цель только пятерки и первые места. Однажды, я получила «четверку» по-французскому, так он чуть не убил меня. Так орал, что я должна безупречно говорить на этом языке, ведь у нас столько важных партнеров из Франции. Если у меня что-то не получалось, он устраивал матери скандалы, выговаривая, что его дочь не может быть неудачницей.
Тина вдруг замолчала и вздрогнула, вытерев пальцем появившуюся слезу.
– Я никогда не принадлежала себе. Ни-ког-да.
– Ой! – тихонько вскрикнул Богган, отмахнувшись, – Только сырость не разводи, я с дождем еле справился, а тут ты еще.
– Что значит с дождем… – девушка всхлипнула и успокоилась.
