Ночь. Улица. Под жидким фонарём
следы невиданных зверей.
Пса Баскервилей лай. Аптека
уже закрыта, как ворота в рай.
Снег первый, словно сон о Беатриче.
Твой взгляд оливково коричнев.
Я весь кудрявый, будто Пушкин.
И юн, как Веневитинова стих.
Освобождение Леонида Андреева
Отряхнулся.
Посмотрел и завыл.
Как вон тот.
И пополз. Сказал,
что потерял
пуговицу.
И сел на пол.
И хохотал.
И смеялся.
***
Тарковского строка на языке.
Глухая ночь и месяц на реке,
как сумасшедший с бритвою в руке.
И никого. И нечего бояться.
Я так и шёл, переплетая ноги,
Арсения читала ночь в восторге,
ласкали горло брадобрея пальцы.
И сумасшедший с бритвою в руке
шагал за мной и не тонул в реке.
***
Вольный перевод – это когда
во имя автора, переводчика
и художественного духа.
a.
Стихи, похожие на воинов
в бесплатных ранах от гвоздя.
И чёрный на откровенном фоне
твой плащ, и зонтик без дождя.
b.
Я не знаю, что есть похоть, и
добавь, мальчик, в своё виски лёд.
В моей лодке плывёт
один охотник.
Было время – мы были жестоки.
Стало время – мы стали одни.
Я забыла земные дни.
Я не знаю небесные сроки.
***
Перевожу вольно, однако
оставляю для узнавания
оригинала вакуум.
Старым Пушкина,
Батюшкова в психушке,
без привета Фета,
бухим Мандельштама,
Маяковского без мамы,
Карамзина без Лизы,
шестидесятника без
соцреализма.
***
Мой дядя, самых честных правил,
соцмодернизм мне в жопу вставил.
Я испустил высокий слог
и лучше выдумать не мог.
***
Пчела цветок,
как Розанова слово,
сосёт.
***
Державин походя дерзил,
с личины смахивая пыли.
Дурнея из последних сил,
ещё стихи словами были.
Поверить бы
во что-нибудь.
Хоть в созвездие Рака.
Так себе,
легавый,
лгушка).
Чистое благо.
Чистый покой.
Чистоплюйство.
Кто-то шёл
и наступил
на лицо.
Общество
сострадания
к рогатым скотам.
Май. Утопия. Господа сад.
И безмерно талантлива Санд.
Эта ночь.
Это точение бритвы.
Это тяжело.
Жизнь праздник, золотая пыль.
Но есть места, когда война милей.
И бытие имеет место быть,
когда ему грозит небытие.
***
Жили-были:
Мережковский, Гиппиус
и хрен с ними.
***
Чехов скушен.
Ибсен – прочее
(читая Бродского).
В Женеве холодно. В Италии холера,
лечу в Париж: бульвары, дамы, пунш.
Шучу, конечно, хватит мне без меры
тепла и здравия от наших мёртвых душ.
Мне скучно, томно,
жить чего мне для?
Addie, потомки! –
Gogol Nicola.
«Здравствуй, Мыколо! –
пишет земляк, –
от Вечеров бывают колики,
от Ревизора – столбняк.
Пришли Мёртвых душ,
