– Почему она так со мной! Я же хотела как лучше! Я её вылечила, и теперь она будет жить, – жаловалась Мила лесной речке. Речка в ответ мелодично шептала:
– Жур-жур! Приходи ко мне почаще, приноси свои печали! У тебя их заберу и на мысли новые наведу!
Птицы кружили над головой и щебетали слова утешения. Мало-помалу слёзы перестали капать из глаз. Высохшее платье оказалось на теле, и Мила отправилась к Медее – кроме ведьмы у девушки никого не осталось.
И зажили они, как и прежде. Мила помогала Медее во всех делах. Только рвение к знаниям у девушки пропало. Кот Леший чувствовал печаль хозяйки и часто ложился на то место, куда плюнула в сердцах мать. Мила ощущала дыру в груди, кот грел её, но не в его силах было помочь. Постепенно Леший ослаб, а потом и вовсе пропал.
Мила сначала искала оправдание матери, потом причину её поступка, а позже девушку потянуло в родной дом с непреодолимой силой.
«Я должна просто её увидеть, быть может, она передумала», – размышляла девушка. Медея только качала головой и ничего не говорила. Лечить душу было гораздо сложнее, чем тело. К тому же нужен один компонент, которого у ведьмы, увы, не было.
Однажды на рассвете выпал первый снег. Больше тянуть нельзя! Как только глубокие сугробы появятся в лесу, путь к деревне будет закрыт.
Рано утром, пока Медея спала, Мила взяла из сундука красное, бережно хранимое платье ведьмы. Уголёк помог сделать глаза выразительнее, а малина выделила губы на побледневшем лице.
Мила набрала полную корзину мухоморов, которых больше всего боялись жители родной деревни, и отправилась к маме. Девушка и сама до конца не осознавала, зачем ей мухоморы и это красное платье. С одной стороны, в такую Милу никто не плюнет – побоятся, а с другой стороны, девушка в таком виде теряла последний шанс вернуть мать. Она это понимала, но по-другому не могла, дыра в груди терзала и требовала выхода, пусть и такого нелепого.
Полуденное солнце осветило Милу у калитки родного дома. Мать не вышла к ней, а переступить порог юная ведьма не могла – ведь её выгнали с позором!
– Мама! Выйди ко мне! – кричала девушка, – я ухожу и больше не вернусь!
Но мать не вышла. Не вышла! Боль и отчаяние сжали голову, Мила швырнула корзину и побежала, что было мочи. На главной улице знакомый голос позвал её – это был Вадим. Из мальчика он превратился в широкоплечего юношу:
– Мила постой!
Но Мила не остановилась: слёзы душили. Чтобы заглушить боль она бежала и бежала без остановки. Скорее, скорее, к Медее! Единственной подруге и наставнице! Девушка никогда не вернётся в родную деревню!.. Даже если об этом попросят.
