Медея встретила Милу молчанием. Ни платья, ни корзинки с мухоморами ей не было жаль. Жаль было только одного: помочь Миле она не в силах.
Успокаивающий чай – это всё, что Медея могла. Хотя бы чай!..
– Уйду в город жить, – в сердцах выпалила Мила.
Медея только покачала головой:
– Это будет не твоя жизнь. Если ты так сделаешь, то проживёшь жизнь, кому-то что-то доказывая, а свою дорожку потеряешь навсегда!.. Мила, я знаю как тебе трудно, но… только простив их, ты обретёшь себя!
– Как вы с этим живёте? В деревне только и слышно о вас, что байки да сплетни! А вы всё равно приходите и помощь предлагаете.
Медея поправила цветы на столе и ответила:
– Я привыкла. Я просто делаю своё дело и буду делать его столько, сколько смогу. Что думают другие – меня не касается… Знаешь, есть одна деревня, привыкнуть к которой ещё труднее, чем к вашей. За горой меня почитают как богиню: приносят дары, поют песни, просят остаться с ними!.. И я тебе скажу, что испытание медными трубами куда сложнее осуждения и клеветы.
– А разве, если вы станете Богиней для них, то тоже потеряете себя? – спросила Мила.
– Ещё как! Заблужусь навсегда в гордыне и лицемерии! – засмеялась Медея, – не знаю как ты, но я не справлюсь с такой задачей. Хоть в той деревне мне и предлагают сделать школу левитации… Признаюсь, я давно мечтаю о настоящей школе. Но знаешь, чтобы учиться левитации нужно освоить много других уроков. А захотят ли они?..
– У них нет выбора! – ответила заметно повеселевшая Мила, – хочешь летать – учись остальному!
Вдруг на улице раздался какой-то шорох и в дверь постучали:
– Мила! – голос с улицы казался знакомым.
Мила вскочила:
– Как же так! Вы же говорили, что сюда невозможно пройти человеку. Пространство защитит!
– Так есть! Но есть одна энергия, которая сильнее страха. Ты должна понимать такие вещи…
Мила прижала руки к вспыхнувшим щекам. Дверь отворилась, и на пороге показался Вадим.
– Можно войти? – спросил он Медею.
– Да, конечно, – Медея усадила юношу за стол и налила чаю.
– Мила я бежал за тобой от самой деревни, потом отстал. Быстро же ты бегаешь! – он сделал большой глоток чая и продолжил, – ты чего чудишь? Я не за наших переживаю. Они посплетничают и забудут. Ничего не измениться, – он тяжело вздохнул, опустил глаза и сказал, – я за тебя переживаю. Чтобы ты свою жизнь не испортила из-за них…
Мила удивилась:
– Правда, переживаешь?
– Правда!
– А почему?
– Эх, глупая! – он сказал это ласково и совсем не обидно, – потому, что люблю тебя… ещё с детства. Жениться хочу, когда ты свою науку освоишь. Разве ты не понимала?
