Он, чувствуя ее сбившееся дыхание, не глядя нажал на кнопку, и стекла окон медленно поползли вниз. Она сразу успокоилась – стало легче дышать.
Ночной воздух любопытными потоками начал заглядывать внутрь, растрепывая ее волосы. Мрак сгустился. Но им обоим было наплевать.
Он уже почти не злился на нее. Ведь все-таки это он был виновен в их ссоре, и именно он должен был начать первым говорить. Но слова предательски застревали в горле, острыми буквами впиваясь в него. И поэтому он просто сильнее жал на газ… даже не понимая, что дальше жать некуда, и что стрелка спидометра уже уперлась в свой максимум.
Ночь не пускала их, скрывая своей плотной тьмой путь. Дорога предательски была пуста – ни мотелей, ни заправок, лишь двухполосное полотно.
Она заерзала на пассажирском сиденье, вытягивая ноги, и еще больше расслабляясь. Гнев немного утих и все-таки уступил место рассудку. Да он был виноват, но и она не должна была на него так набрасываться с обвинениями. Она понимала, что делала так при каждой ссоре – раздувала огонь скандала, а он просто слушал и в определенный момент срывался.
В этот раз ситуация повторилась. Это она понимала. И знала, что делать. Но проклятые слова, будто столпились у входа, не желая покидать ее рта. Она закрыла глаза, а когда открыла – впервые за время поездки посмотрела на него.
Он вглядывался во тьму, словно не замечая Ее, но она знала, что он чувствует ее взгляд. Она уже хотела начать говорить – стена гордости обрушилась – и слова сами подобрались нужные.
Но он ее опередил.
– Прости меня. Я совсем забыл, – он посмотрел на нее. В темноте не было видно его глаз, но она всем телом почувствовала нежный взгляд. Она знала, что его темно карие печальные глаза сейчас смотрят на нее с искренней любовью, – с годовщиной тебя, любимая, – он снова перевел взгляд на дорогу, и, не отрывая глаз от ночного мрака и слабого света фар, достал из кармана пиджака кольцо, которое она сняла еще дома, – Ты выйдешь за меня… снова?
– Как в первый раз? – она взяла кольцо.
– Да, – он медленно начал снижать скорость. Голова прояснялась, гнев и печаль отступали.
Он по-прежнему смотрел на дорогу, но она знала, что он улыбается.
– Выйду… И ты меня прости, – голос у нее задрожал, слезы потекли по нежной коже, – я люблю тебя.
Он вновь взглянул на нее.
– И я тебя люблю, родная, – он смотрел на нее сквозь тьму, – Я хотел сказать, что это не ты мой пассажир, а я твой – в твоей жизни. Ты в любой момент, если захочешь, можешь высадить меня.
