Голова у Лики шла кругом даже теперь, руки отчаянно дрожали, так что вспоминать об «ароматах» в Добромыслове не было ни сил, ни желания.
– Если… – Лика вдохнула поглубже, но голос всё равно дрожал. – Если этот фенол такой опасный… как… какие ванны? Он же умрёт.
Погорельский остановился прямо перед Ликой и смотрел на неё, как на нашкодившего котёнка.
– Или он уже умер? – Мысли не успевали друг за другом. – Как такое вообще возможно?
– Много чего возможно, – ровно проговорил Погорельский. – Предельно допустимая концентрация – занятное понятие. Не только к химии применимо, заметьте. Помните историю Содома и Гоморры?
Лика в ответ на вопросительный взгляд только покачала головой.
– Назовём это предельной концентрацией грешников в одном отдельно взятом месте. Когда она оказалась превышена настолько, что дальше некуда, города погибли в огненном дожде. – Погорельский, глядя в одну точку, прищёлкнул языком. – Так и с людьми. Бывает, что они зарываются и переполняют чашу терпения.
– Чьего терпения? – прохрипела Лика.
Главврач как будто только что вспомнил о её существовании. Чуть встряхнувшись, он спокойно забрал папку у неё из рук и вернул в ящик.
– Вы же сами этого хотели. – Погорельский задвинул ящик в шкаф. – Чтобы он получил по заслугам. Сами ему этого пожелали. Что вам теперь не нравится?
– Фенол на завтрак, – выдавила Лика.
– Там не только фенол. Там такой букет, такие сочетания. – Погорельский повёл глазами. – Но не буду нагружать вас сложными химическими формулами.
– Но не так же…
– Что – не так же?
– Воздавать по заслугам. – Руки Лики вдруг расслабились и повисли верёвками.
– Это не нам решать, кому, чем и за что воздавать. – По лицу доктора пробежала судорога.
– Так он умер или нет? – вскинулась Лика.
– Забавно, что это единственное, что вас сейчас интересует, – улыбнулся доктор.
– А что ещё?
– Например, ваша собственная судьба. Вам полагается наказание. Теперь уже точно, я ведь вас предупреждал. Но об этом после. Доброй ночи.
Погорельский развернулся и двинулся к выходу из кабинета. Когда он уже переступил порог, Лика выкрикнула ему вслед:
– Что это за место?
– Клоака для человеческих душ.
Дверь за Погорельским закрылась, раздался щелчок замка. Понимая, что совершает очевидно бессмысленное действие, Лика подошла к двери и потянула, потом толкнула. Ожидаемо ничего не произошло. Вернулась к окну, через которое влезла, попыталась его открыть. Старая советская рама ни в какую не поддавалась. Когда после сотни попыток повернуть ручку пальцы начали ныть, а суставы перестали сгибаться, Лика бросила бесплодные попытки выбраться и села на холодный пол, прислонившись к шкафу. Вытянула ногу, начинавшую гудеть.
