– Такой вкуснотищи я никогда не ела, Павел Александрович! – говорю с набитым ртом, игнорируя правила этикета. – Спасибо, что привезли меня сюда!
– Рад, что тебе понравилось, Машенька, – улыбается он.
Он улыбается! Это просто невероятно! Какая же у него красивая улыбка!
– Вы должны улыбаться почаще, – вырывается у меня, и на его лицо снова возвращается хмурое выражение. – Ну что же вы, Павел Александрович? Нельзя же вечно быть таким серьёзным!
– Почему нельзя, Машенька? – удивляется он. – Мне давно не восемнадцать. Быть взрослым человеком это очень серьёзно. Во взрослой жизни зачастую нет места веселью.
– Я уверена, что даже в вашей взрослой и серьёзной жизни найдётся парочка минут для ма-а-а-алюсенькой улыбочки! – Для наглядности показываю пальцами размер этой воображаемой улыбки. – Вот мой папа тоже всегда такой серьёзный, но улыбаться он пока не разучился!
– Видимо, твоему папе повезло с такой дочкой, поэтому он и не забыл, как улыбаться, – мягко замечает мужчина. – А моя дочь меня ненавидит.
Его… дочь? От неожиданности такого поворота событий я хватаю стакан со спрайтом и делаю несколько шумных глотков.
– Уверена, что вы ошибаетесь, – говорю я, когда напиток больше не лезет в горло. – Так не бывает, чтобы дети ненавидели своих родителей!
– Тебе просто повезло, Машенька, что ты ещё не видела настоящей жизни.
– Так говорите, словно у вас может быть ребёнок старше меня! – восклицаю недоверчиво.
– Нет, не старше. Ей всего восемь.
– Как её зовут?
– Полинка, – отвечает мужчина и вздыхает: – Малышка совсем, но строит из себя умудрённую жизнью и опытом девушку. Совсем как ты.
Я понимаю, что это подобие шутки, но мне совсем не смешно. Как-то грустно даже, если так посудить.
– Поэтому вы возитесь со мной? – спрашиваю с обидой.
Синий взгляд пробирается прямо в душу, пока его снова не заполоняют тучи.
– Я отдаю себе отчёт, что ты не мой ребёнок, – медленно проговаривает Павел Александрович. – Но ничего не могу с этим поделать, извини.
Его слова причиняют мне боль. В глазах предательски дрожат слёзы, и я вскакиваю из-за стола.
– Маш, ты куда? – кричит мне вслед, но я не останавливаюсь. – Чёрт! Маша!
У меня есть несколько минут, пока он не оплатит счёт, чтобы привести свои чувства в порядок. Но чем больше я стараюсь сделать это, тем сильнее текут по моему лицу упрямые слёзы.
Я не хочу думать, почему мне так больно и тоскливо. Не хочу думать, что я, наивная и юная, посмела влюбиться в такого взрослого мужчину, но что-то мне подсказывает, что так и есть.
