В меня вжимается какой-то парень, споткнувшись о чью-то ногу, и в тот же момент поблизости вырастает Павел Александрович.
– Осторожнее, приятель! – он оттесняет от меня незнакомца. – Всё в порядке, Машенька?
– Да, всё супер, – отзываюсь я, замечая, как крепко он держит руку парня.
– Видишь, папаша, в порядке твоя дочурка, – огрызается малолетний нахал, скидывая руку мужчины.
– Она мне не дочь, – неожиданно резко рявкает Павел Александрович.
Он становится за моей спиной. Его руки ложатся защитным полукругом вокруг меня на парапет. От напряжения вены на крупных кистях вздуваются, а его тяжёлое дыхание на моей шее практически лишает меня чувств.
Больше меня не интересуют львы и эта экскурсия. Я вжимаюсь в коротенький заборчик моста, пытаясь избавиться от внезапного наваждения.
Мужские руки ложатся мне на талию, удерживая на месте.
– Будь аккуратнее, Машенька. Всё становится слишком опасным, если попасть в лапы к раздразнённому хищнику, – говорит мне в самое ухо, обжигая своим дыханием.
И почему мне чудится, что говорит он вовсе не о львах? Кажется, у меня кружится голова. Делаю крохотный шаг назад, натыкаясь на его тело, откидываю голову на его плечо, кладу руки поверх его, и будь что будет.
Несколько коротких мгновений я наслаждаюсь этим моментом, пока Павел Александрович не обрывает наш контакт.
– Поехали на пляж, Маш. Я боюсь, что ты сегодня перегрелась. Да и накормить тебя обедом просто необходимо.
В его глазах снова скопились тучи. От былой лёгкости и хорошего настроения не осталось и следа, и я мрачнею.
– Как скажете, Павел Александрович.
Я не спрашиваю, куда мы едем. Зачем? Если он решил вернуться домой, я ничего не могу изменить. Хоть мне и нравится гулять с ним, слушать его рассказы и шутки, знать, что с ним мне ничего в целом мире не сможет навредить, но напоминаю себе, что я не его забота.
Однако, Павел Александрович паркуется возле небольшого прибрежного ресторанчика.
– Пробовала когда-нибудь барабульку, Машенька? – спрашивает с лихим прищуром. Его глаза снова что два глубоководных горизонта. – Поверь мне на слово: здесь подают самую лучшую барабульку на всём полуострове!
В целом, к рыбе я равнодушна, но стоит только официанту поставить перед нами блюдо с сочащимися маслом, зажаристыми рыбёшками, как рот непроизвольно наполняется слюной, а живот начинает урчать, словно старый трактор.
Павел Александрович одобрительно смотрит на меня, и мы приступаем к очередной странной трапезе. Масло стекает по моим пальцам и подбородку, но мне всё равно.
