Она вздохнула. И я тоже. Я была с ней согласна. Я уже жалела. Но и от цели своей отступить не могла. Сжала порезанную ладонь, чтобы разогнать так не вовремя потревоженные чувства, и вернулась к началу разговора.
— Я просто удивилась, Селеса, что у Жерена такие таланты, а он, — я запнулась, — не ювелир, и даже не художник…
Селеса фыркнула и хитро посмотрела на меня.
— Ну, почему не ювелир…
Огляделась по сторонам, словно сомневаясь в чем-то, а потом решилась. Схватила меня за подол и потянула к себе:
— Елька, сядь! Я тебе сейчас такое скажу! Да, сядь же! Успеешь еще мужиков позвать, — она чуть не силой усадила меня на скамью рядом с собой. Склонилась к уху и зашептала еле слышно, — только ты никому не говори. Мне Жерен по секрету признался. Ты про Иржена, ювелира из Монтийской епархии слышала?
Конечно же, я слышала.
Монтийская епархия — закрытое государство образованное религиозными фанатиками, сбежавшими из Абергориансской империи несколько веков назад. Они построили свою страну на месте Северной пустоши, обнеся границы высокой каменной стеной, без окон и дверей. Только узкие бойниц, за которыми прятались воины-фанатики, убивавшие всех, кто рискнул приблизиться к их территории ближе, чем на полет стрелы.
Официально ни один купец не мог попасть на территорию епархии, и ни один купец не мог выбраться оттуда. Об этой стране даже у короля не было никаких достоверных сведений, только слухи, домыслы и обрывочные рассказы редких контрабандистов, которые безумно рисковали, поднимаясь и спускаясь по веревочным лестницам с Великой Стены под покровом ночи.
И тем ценнее были товары, которые они умудрялись доставлять оттуда. Например, ювелирные изделия уникального и самобытного мастера Иржена. У меня было несколько украшений, изготовленных его рукой. И стоили они баснословных денег.
Я уже собиралась кивнуть, но вовремя опомнилась. Откуда простой девчонке Ельке знать имя, которое передается из уст в уста тихим шепотом…
— Нет, — мотнула я головой, — не знаю. А кто это?
Селеса тихо рассмеялась, склонилась еще ближе и зашептала еще тише. Мне пришлось затаить дыхание, чтобы разбирать слова:
— Это очень известный ювелир. Его работы из простого серебра оценивают в три-четыре веса золотом. А те, что из золота, да с драгоценными камнями по карману только высшей знати и королю. И, — она, сделав драматичную паузу, выпалила на грани слышимости, — это Жерен!
Хорошо, что у меня уже не было в руках никакой посуды. Иначе снова пришлось бы мести полы. А сейчас я просто сидела, открыв рот и выпучив глаза в полнейшем изумлении, и не могла произнести ни слова…
