– Отправимся на ярмарку. Мне надо купить заморских трав для зелий, а ты отточишь своё мастерство. И возьми с собой воду из Чаши, одну флягу…
– Но зачем? – удивился Фер. Стало тяжело дышать – Ворон опять заставит взять у человека жизнь. Но пути назад не было, ослушаешься – погибнешь.
– Что говорит книга о том, как взять себе чужую жизнь? Хватит ли тебе этой воды? –спросил мудрец.
– Нет…
– Но что ты можешь сделать с этой водой? – Ворон проверял ученика, на его лице появился хитрый прищур.
– Лишить памяти… подчинить своей воле… – Фер не мог понять, к чему клонит учитель.
– А как взять себе чью-то жизнь, если у тебя будет только фляга воды? – Ворон посмотрел в глаза, ожидая ответа.
– Лишить воли и привести на остров, – нехотя ответил Фер.
– Верно. Он войдёт в Чашу по своей воле, даруя тебе свою жизнь.
На душе было гадко – бывший жрец чувствовал, как дурно поступает, но жизнь мальчика, которую он забрал осенью, кипела в крови неведанной ранее силой. Не только страх овладел им, но и жажда. Он предал Ночную Госпожу, совершив однажды непотребный ритуал. И отныне остался один в этом мире, лишенный её покровительства, не скованный никакими клятвами и законами, уже не человек вовсе. Желание познать этот мир притупилось, вместо него в сердце появилась пустота. Бездонная, ничем не заполнить – она рождала неутолимую жажду новой силы.
– Когда я стану сильнее вас и убью, то никого более не лишу жизни!
– Сначала убей! – усмехнулся Ворон и, немного помолчав, вдруг спросил: – А ежели убьешь, что делать станешь? Так же на острове жить: отшельничать да Чашу стеречь? Твоя Госпожа от тебя отвернулась, люди станут тебя бояться. Они, будто животные, чувствуют метку черного колдовства. Вернешься к ним, так они со свету сживут… Хотел познать весь мир? Что ж – полюбуйся теперь, к чему привело твоё любопытство.
Фер не ответил. Так и молчал до самой ярмарки. Как приплыли на берег, условились встретиться у лодки на закате и юноша ушел. Вернулся поздно, солнце уже касалось края воды, и привел с собой девушку. Она была худой, и бледной, еле держалась на ногах. Фер снова не сказал ни слова, лишь вернул Ворону полную флягу с водой из Чаши. Отшельник удивленно приподнял бровь:
– Не пригодилась, значит?
– Нет, учитель, – ответил юноша и помог девушке забраться в лодку.
Та сжалась на дне лодки, нахохлилась как пичужка на морозе и испуганно глядела то на одного мужчину, то на другого. Фер был молчалив, мрачен, а всегда живые глаза стали непроницаемыми даже для старого отшельника.
