«Ну не знаю, – Лев Ильич смотрел с нежностью на это прямолинейное и категоричное создание. – Муж и жена иногда живут в разных комнатах».
«Шутите? – она презрительно фыркала. – Что это за муж и жена такие? Когда я выйду замуж, мы до старости будем спать в одной постели!» И она по-дружески крепко обнимала Льва Ильича за плечи, игриво спрашивая: «Вы вообще знаете, что мужчина и женщина спят в одной постели?»
Лев Ильич, конечно, знал. У него была жена, которую он искренне любил. Страсть давно угасла, но сохранилась надёжная, нежная привязанность. У него было две дочери, они давно выросли, вышли замуж, уехали к своим мужьям. К тому же за долгую жизнь у него было много любовниц, ярких, легкокрылых и однодневных как мотыльки. Он был творческой натурой, часто влюблялся, писал стихи, страдал. Его влюблённости становились его музами, но все они покидали его жизнь также мгновенно, как в ней появлялись.
«А ты бы пошла замуж за своего Владимира?»
«Пошла бы, – она мечтательно смотрела в окно. – Ну, думаю, что пошла бы. Но нам для начала надо встретиться».
Лев Ильич кивал. Наверное, другого человека на его месте давно утомила бы эта влюблённая, бесконечно болтающая девочка. Но только не Льва Ильича. Эти ежедневные встречи и разговоры были для него глотком свежего воздуха, мгновениями счастливой жизни, полной взаимной любви и радостного ожидания будущего. Будущего, в котором эта девочка ни на миг не сомневалась.
Обещание встречи.
«На улице настоящая весна», – написала она и посмотрела в окно. Она не знала, что писать ему дальше. Она тосковала. Ни один день не проходил без его писем: закончилась осень, выпал снег, растаял, уже появились на ветках первые листочки, и её юное тело отчаянно жаждало встречи. Ей хотелось смотреть в его глаза, держать его за руку. Она представляла, как они будут гулять по городу, как он в первый раз её поцелует.
«Давай встретимся. Я могла бы к тебе приехать,» – юность всегда такая прямолинейная и смелая.
«Тогда бы исполнилось моё самое заветное желание, – написал он. – Если бы ты знала, как я этого хочу. Сильнее всего на свете».
Она открыла его фотографию на весь экран. На лоб падали непослушные кудри. Нос был с лёгкой горбинкой. Густые брови в разлёт. Большие глаза, в которые можно было утонуть. Фотография была чёрно-белая, и это придавало ей ещё больше глубины и красоты. Она провела пальцем по его приоткрытому рту, по гордому подбородку, по расстёгнутому вороту рубашки.
