«Можно смотреть ему в глаза. Попробуй. Иногда по глазам видно всё, что человек думает».
Разговоры.
После занятий она каждый день прибегала к Льву Ильичу. Именно так – «прибегала». Она жила так стремительно, что, казалось, вообще никогда не ходила медленно. Они говорили обо всём: о её учёбе в университете («это самые скучные лекции на свете, а впереди её экзамен на первой же сессии!»), о её работе в редакции газеты («в следующем номере выйдет целых четыре моих статьи, представляете?»), о её бесчисленных поклонниках («он едет ко мне через весь город к семи утра, чтобы заниматься со мной английским, представляете? Вот дурак!») Но в последнее время они всё больше говорили о её Владимире.
«Он – особенный. С ним так уютно. Как будто я знаю его сто лет. Иногда мне кажется, что он мне самый родной человек, – мечтательно говорила она, и тут же кокетливо добавляла: – Даже роднее вас!»
Он улыбался и кивал.
«С ним так интересно! С ним можно говорить обо всём на свете! Вчера он мне рассказывал, как летал во Владивосток. Он был на Дальнем Востоке, представляете?»
Он улыбался и кивал.
«Он читает всё, что я ему пишу, ничего не пропускает! И отвечает мне сразу, не заставляет ждать. Он вообще не играет во все эти глупые игры, в которые играют все мальчишки. Типа, подольше ей не пиши, чтобы она сильнее к тебе привязалась. Он настоящий».
Он улыбался и кивал. И иногда спрашивал:
«А сколько ему лет?»
«Я не знаю, – она растерянно пожимала плечами. – Да и какая разница? Вот мне, например, 18, но я чувствую себя намного старше, и мне ужасно скучно с моими ровесниками. Все восемнадцатилетние девчонки – глупые куклы».
«А где он живёт?»
«Ммм… Он писал, что жил в Беларуси, он там учился в университете. Но он уже закончил его и сейчас живёт… ммм, – она чувствовала неловкость и сворачивала разговор в другую сторону, – Мы хотим с ним встретиться! Мы даже писали, что было бы здорово сделать это следующим летом в Питере. Я очень люблю Питер. Вы были в Питере, Лев Ильич?»
Ответы на свои вопросы она никогда не слушала, а если слушала, то тут же забывала. Ох, юность, она слепа и глуха ко всему, что происходит вокруг, она слишком занята собственными страстями, чтобы обращать внимание на что-то ещё! Но Лев Ильич не обижался. Напротив. Ему нравилось, как светилась эта влюблённая юная девочка.
«А он не женат?»
«Я никогда не спрашивала, – снова пожимала она плечами. – Мне это даже в голову не приходило. Конечно, он не женат, Лев Ильич, он же пишет мне каждый день, иногда даже ночами. Сами подумайте, как бы он смог это делать, если бы у него была жена?»
