– Упрямец. Видел ты его? Как…?
Боярин посмотрел на нее почти с жалостью.
– Не долго ему осталось.
И опять пришла баба, вопросительно смотрела на боярина огромными глазами.
– Умер твой стремянной. Так и не сказал ничего. Тело его царь на площади выставить приказал, другим в назидание.
Настя облизала вдруг пересохшие губы.
– Вели его похоронить, боярин, как положено, по христиански.
Боярин хотел было возразить, что если он царя ослушается, то и ему не вздобровать, да осекся. Глянул на Настю и устыдился. Дух старого боярина загорелся, как в молодости, царю вызов бросить и, как в молодости, захотелось утонуть в её зелёных глазах. «Ну, заворожила баба», – вспоминал он потом.
– Хорошо, пошлю двух холопов вечером тело снять и похоронить.
Настя поклонилась низко, с благодарностью.
Тело белело на помосте посреди площади. Когда подошли ближе, Настя невольно закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Холопы боярина срезали веревки и завернули тело в кошму. В доме положили на скамейку в погребе. Настя попросила воды, да полотенца, да одежду чистую. Оставшись одна, заставили себя открыть глаза. В волосах Василия запеклась кровь. Всё тело было покрыто ранами и струпьями от ожогов. Даже ступни обуглены. «Вот и дополз ты ко мне по угольям горящим», – горько усмехнулась Настя. Она взяла полотенце, обмакнула в воду, начала медленно смывать кровь с любимого лица. Обмыла разбитое, изуродованное тело, одела во всё чистое. Села на скамейку, положила его голову себе на колени, не могла расстаться. Но надо было торопиться, могли пожаловать люди царя. Настя поцеловала онемевшие губы, закрыла серые глаза.
Она не плакала когда отпевали «раба Божьего, Василия», не плакала когда засыпали могилу. Но ей казалось, что зарывают с ним её душу. Достала платок, взяла горсть земли с могилы, спрятала, невольно положила руку на живот. Вернулась в дом боярина.
– Куда пойдешь?
– Не знаю.
Боярин понял, что врёт она ему, знает точно, куда пойдет и что сделает.
– Деньги возьмешь?
– Нет, не надобны. Спасибо тебе, боярин.
Настя еще раз поклонилась в пояс, вышла, растворилась в Московской толпе. «Ну и бабу себе этот стремянной нашел», – подумал боярин, перевел дух. Он знал, что ему придется дорого заплатить за благородный порыв.
Эпилог.
В 1580 году польско-литовская армия Стефана Батория захватила Юрьев. Одним из командиров армии был князь Курбский. Так вот вернулся он в этот город, из которого бежал ночью, тайком, много лет назад. Город раскрыл ворота, и грабёж был ограничен. Когда горожане несколько оправились от страха и решились появляться на улице, слуга доложил Курбскому, что к нему пришла какая-то пана. Курбский поморщился, сказал не пускать, но слуга добавил: «Она говорит, что про Василия Шибанова знает». Курбский нахмурился и приказал чтоб вошла. Возраст вошедшей в комнату женщины угадать было трудно. Она была одета как зажиточная купчиха и держалась с достоинством. Внимательно смотрели на князя спокойные зелёные глаза. Князь порылся в памяти, но лицо не было знакомо.
