Мама Павла, Дарья Павловна, по-прежнему жила у Симы. У неё был отгорожен большой «угол» за бархатной шторой цвета красного вина, без окна, но достаточно просторный. В дневное время штора была обычно отдёрнута и света из двух окон напротив было достаточно. «БабДарья» была неграмотной, но властной. На Симу ворчала и бесконечно учила жизни и правильному ведению хозяйства. Многочисленным детям диктовала письма с советами, и когда внучке надоело писать и читать письма в удобное только для бабушки время, Неля взялась обучить её грамоте. Но вредная старуха, как нарочно, путалась даже в буквах, не только в словах. Однажды Неля в отчаянии замахнулась на старую линейкой, а потом всю жизнь со смехом рассказывала, что била ею бабку по голове за ошибки.
Жизнь семьи понемногу наладилась, даже дочка, более собранная и недоверчивая чем брат, прижилась в классе. Сначала она стеснялась кубанского говорка и её поддразнивали за вечную готовность к уроку, потом она долго боялась признаться, что отец их бросил, потом стеснялась шитой-перешитой школьной одежды и в результате завела только одну закадычную подругу Мирку Герден. Та и помогла девочке полностью расслабиться и освоиться. Оказалось, что отцов нет у половины класса, что большинство учеников действительно из семей ответственных работников и служащих советских учреждений высокого ранга, но уже покатились слухи и подтверждались факты того, что отцы стали пропадать прямо с работы или по ночам из дома. И хорошо, если матери и бабушки при этом оставались на месте. Через год, когда число безотцовщины выросло и в классе осталось всего двое или трое детей из полных семей, весь класс перевели в соседнюю школу, где не числилась среди учеников дочь Отца нации.
Одним из этих немногих из полной семьи был Виктор. Неля и не замечала бы невысокого крепыша, если бы он не был "лепшим корешем" любимца школы красавчика Петьки Фастмана. Петя обращал на себя внимание не только высоким ростом и томными глазами, они на пару с Витькой устраивали массу проказ и безобидных проделок. Насмерть стояли за честь школы в футбольных чемпионатах района и просто в дворовых баталиях, красиво курили за углом в скверике, пока мимо шли девчонки и вокруг не было видно родителей.
Над Витькой пытались издеваться школьные хулиганы, прознав, что тот ходит на уроки виолончели в музыкалку, но Петя грудью встал на защиту друга, поставил пару фингалов и преследования бесславно закончились. Правда, как и Витины уроки музыки, которые он часто прогуливал, выставляя инструмент на поле в качестве ворот. Училка донесла родителям, что слух у мальчика есть, а желания трудиться нет, что он за полгода не выучил и двух пьес, а она не готова получать деньги за невыполненную работу. Витю проработали на семейном совете, где присутствовали не только грозные родители, но и тётка, неожиданно возникшая из ниоткуда и, к его глубокому сожалению, работающая директором музыкального училища для одарённых детей. Куда ему теперь дороги, увы, не было. Напевая любимую песню "от тайги до Британских морей Красная армия всех сильней", Витя вернул инструмент тётке, откуда он и появился когда-то ему на горе. Татьянушка порадовалась за мальчишку "ишь хотели посадить его за эту бандуру. Дитю нужен воздух и движение". Она всегда и во всем поддерживала своего первенца и навсегда любимца, хоть и тратила теперь своё время на его младшего брата. Она умудрилась потихоньку от родителей окрестить старшего еврейского ребёнка в соседнем храме «в Подвесках» (от названия Весковского переулка), чтобы иметь возможность молиться за него. Как будто чувствовала, что его судьба будет нуждаться в её молитвах.
