Чья-то ласковая рука гладит мою щёку, вытирает кровь. Уже не вырываюсь, не стремлюсь добить противника… Красно-кровавая пелена временами, охватывающая моё воспаленное сознание всё меньше и меньше возникает. Руки дрожат. Небывалая усталость навалилась тяжеленной ношей, которую вынести больше не в состоянии. Глаза закрываются сами собой.
Только ощущение чего-то ласкового, светлого, успокаивающего, умиротворяющего… Ничего, кроме этого и не надо. Где-то в глубине сознания возникает светлый образ той, которую любил. Разбитые губы шепчут. – Вероника…
Рука вздрагивает. Видение тут же рассыпается. Открываю глаза – на меня смотрит Аня, в глазах которой слёзы. Она убирает руку и всё прекрасное исчезает. Аня встает, ни слова не говоря, и идёт в свою палатку, вытирая набежавшие слёзы. А остановить, позвать, пожалеть, приголубить не позволяет мужская гордость… И только тут понимаю. – Какой же я дурак!
Прихрамывая, иду к костру. Там уже все собрались, чтобы решить судьбу нападавших, которые сидели в стороне и больше не выглядели такими храбрецами, как в самом начале. Здесь и Тамарка: она сидит, охватив свою голову руками от стыда. Женьки нет: он пьяный, валяется рядом за бревном.
Мне же вовсе не хочется участвовать в разборках.
– Решайте сами! – прохрипел им на вопрос, заданный мне и иду в палатку. На разбросанные вокруг вещи из рюкзака не обратил бы внимания, если бы на глаза не попались разбросанные дневники, взятые из дома. Сложив все обратно, иду к костру.
У костра собрались все. Стоянка гудит, как улей. Кто-то восторженно вспоминает, как Наташка уложила одного за другим напавших местных рокеров на землю. Кто-то винит во всём Женьку и Тамарку. Аня, обнявшись с Павлой, молча сидят на бревне, укрывшись одной курткой. Что-то говорит Володя Один и пальцем показывает на парней. Затем – Григорич. Мне почему-то всё равно. Голова болит. Всё в ней путается. Потихоньку встаю и бреду к своей палатке. Стоило только голове коснуться подушки, как всё снова закружилось в бешеном вихре. И только одно лицо всплывает перед глазами. И это – не Вероника!
Когда проснулся, было уже светло. От костра идёт вкусный запах картошки и ещё чего-то. Подняв голову, тут же чувствую сильную боль в голове: события ночи вихрем прокатились в сознании. Трогаю лицо, глаза и тут же ощущаю боль. – Ах! Глянуть бы на себя. Небось, всю рожу мне расквасили! Как покажусь?
Вздыхаю. Даже становится как-то легче от этого. – А, ну и пусть!
