– Хочешь знать про моего врага? Я тоже хочу знать, кто он.
Никак не привыкну к тому, что Рамон то закрывается от меня на семь замков, то вот так делает признания, совершенно сбивающие с ног. Хорошо, что я сейчас сижу на краешке свободной больничной койки.
Он достаточно резко садится, отчего я подскакиваю тоже.
– Доктор советовала лежать, а лучше – спать.
Еще бы его остановили советы Франчески! Верховный попытался слезть с койки, но я встала на его пути. Буквально! Между его бедер.
– Не тогда, когда по моему острову бродит убийца.
– Так он и бродил с тех пор, как змею мне подбросил, – напомнила я. – Побродит еще.
– Не смешно, Венера.
В меня метнули злой взгляд, но я успела научиться определять, когда Рамон злой-злой, а когда просто раздражается и жаждет действия. Сейчас это второе. Уверена, спина у него болит и чешется – нормальный процесс регенерации. Вот он и рычит. Такой крутой глава Волчьего Союза, а ведет себя… как обычный мужчина во время болезни!
– Я и не смеюсь. Или ты думаешь, это кто-то другой?
Я смотрю ему в глаза, взглядом предлагая мне всё рассказать. Всё-всё. Или не рассказывать. Тогда я просто уйду, как решила сегодня.
Рамон прикрывает глаза рукой, сжимает челюсти, а я делаю шаг назад. Мне почти не больно, потому что я действительно все решила. Но отойти дальше я не успеваю: меня перехватывают за талию так быстро, что в первую минуту становится страшно. Вдруг он снова меня от кого-то прикрывает! Но Рамон заключает мое лицо в ладони, а затем целует меня, властно раздвигая губы языком. Он подчиняет меня себе одним этим поцелуем, вытесняя из моей головы все мысли. Почти, потому что краем сознания я помню, что Рамон ранен, и мне нельзя ни оттолкнуть его, ни прижаться к нему теснее.
– Это что? – выдыхаю я, когда он отрывается от моих губ. – Отвлекающее мое внимание соблазнение?
Вместо ответа меня сграбастывают в объятия, тесно прижимая к своей груди и зарываясь лицом в мои волосы.
– Я рад, что ты цела, – звучит так проникновенно, что я почти уверяюсь в своей идее со соблазнением и отвлекающими маневрами.
– Наша дочь цела.
– Нет. Я рад, что цела ты. Там… на улице я думал только о тебе.
Действительно, Рамон сильно рисковал, когда толкнул меня на тротуар. От шока я могла не успеть сгруппироваться, и наша девочка пострадала бы. Только сработавшие звериные инстинкты защитили ее. А он говорит, что думал лишь обо мне?
– Если бы я не знала, что это невозможно, я бы решила, что ты пьяный.
