– Знаешь, я задаю себе этот вопрос каждый раз когда кто-то поступает со мной таким макаром. Предательство – такая штука, у этой медали есть всего две стороны – Иисус Христос и Иуда Искариот, и кому из них уподобиться – зависит только от человека. Первый спас мир и за это был распят , второй наварил денег , но повесился. Имя первого – недостижимый идеал, имя второго -синоним всего самого низкого что в этом мире есть. Просто знай, что поступая правильно -выбираешь вариант первый, поступая, наплевав на всех – вариант второй. Арифметика проста и выбор, вроде, очевиден , но кому нужны эти морали, если что-то светит впереди? Пусть это что-то – всего лишь стеклянные бусы. Дикарь в нас пока никуда не делся.
Я хлебнул пива и посмотрел на бармена. Та залипла в телефоне и делала вид, что нас не видит и не слышит.
– В конце – концов , у тебя есть отец и парень. Они – то, вроде, повели себя нормально.
Она мрачно смотрела на меня. Прошло секунд сорок, она по-видимому раздумывала, что мне ответить. Наконец произнесла:
– Отец – да, парень – нет.
– Ох ты! – вырвалось у меня, – Ну-ка поподробнее с этого места.
– Контакт – Великая вещь… – грустно улыбнулась она, – особенно, если кто – то забывает выходить из своего аккаунта.
– И что в итоге?
– Давай не будем об этом. Просто мы больше не встречаемся.
– Настолько всё плохо?
Она кивнула. Черты ее лица стали расплываться. Я уже думал было, что канал, но она просто собиралась разрыдаться.
«Ну, началось»,– подумал я и подсел к ней на диванчик.
– Тише, – сказал я почти шёпотом. А, впрочем, можно и громко если нужно.
Она уткнулась мне в плечо и ее начало трясти. Откровенно говоря, я ненавижу женские слезы… Они так редко бывают искренними… Впрочем, сейчас, наверное, было то самое «редко».
Я приобнял ее, одной рукой поглаживая волосы, как в тот раз в крематории. Она, похоже, тоже это вспомнила, ну или я настроился на ее волну.
– Как в тот раз в крематории, – произнесла она, когда немного успокоилась.
– Ага,– ответил я, – но ты знаешь, не самые плохие воспоминания . И ощущения тоже.
– Что мне теперь делать? – спросила она откуда-то из складок моей толстовки. – Как жить – то?
– А что тебя смущает, -ответил я, – руки-ноги целы, гниль ушла из жизни. Начни новую, с чистого листа. Тебе же не 50 лет, жизнь только начинается.
Я обнял ее покрепче. Кажется, она успокоилась.
– Наверное, ты прав,– сказала она отодвигаясь, – Я сейчас приду, – и двинулась по направлению к дамской комнате, предварительно что-то шепнув официантке.
