Старик оперся на клюку и преодолел оставшийся путь неуклюжим, шаркающим шагом, будто годы навалились на спину, придавили к земле, явившись вместе с невеселыми думами.
Под дубом стояли трое. Один вертел в руках продолговатую палку, богато украшенную резьбой, двое его товарищей не спеша очищали короткие лопаты от прилипшей грязи. Чуть поодаль мирно потрескивал костерок, время от времени выбрасывая вверх озорную искорку. Приглядевшись, можно было различить в лениво охватывающих дерево лоскутьях огня, контуры приземистого сундучка.
– Рановато вы, ребята. Солнце еще даже не над головой, а вы уж и с делами управились, и прибраться не забыли.
– Так ведь кто рано встает…, – смачно вогнав лопату на пол-штыка в почву, с издевкой отозвался один из землекопов.
– … тот бабу и е..т! – закончил за коллегу второй. Они оба хохотнули столь удачной компанейской шутке.
Третий байкер, однако, не разделил их приподнятого настроения. Взгляд старика скользнул по знакомым чертам. Худощавый смуглый парень в проклепанной куртке с орлом и кожаных штанах, оглядел пришедшего с ног до головы, и взгляд его на миг остановился на черенке, предательски выглядывающим из-за плеча.
«Не может быть, чтоб Янек у них за главного», – подумал Иван Афанасьевич, скидывая вещмешок с плеч, почти не удивляясь такому повороту событий.
Лидер компании тем временем не спеша пристроил посох, прислонив его к стволу дерева, и с нажимом произнес:
– Дед, давай не будем Ваньку валять. Мы знаем, кто ты. Ты знаешь, зачем мы здесь. Варианта два. Первый – мы тихо уходим. Естественно, вот с этим, – кивок головы в сторону посоха.– Ты остаешься отдохнуть, устали ноги-то, наверно, да? У костра, опять же, погреешься.
– Спасибо за заботу, сынок… – отозвался было старик. Но молодой человек продолжил, будто и не слышал ответной реплики:
– Второй вариант. Ты с нами не согласен разойтись красиво. Мы уходим. Опять-таки с посохом. Ты остаешься на поляне. Только при таком раскладе – навсегда. Что скажешь, уважаемый?
– Скажу, что будем валять… Есть среди вас Иван?
– Ну ты, ветеран … – рабочий в бандане приближался, для острастки сжав кулак, размером мало уступающий пивной кружке.
Иван Афанасьевич пожал плечами, ну, не хотите, мол, как хотите, и резко выбросил левое запястье вперед. Землекоп слетел с ног и покатился кубарем по траве.
– Ах ты, сучий колдун, – отплевываясь, он встал на ноги и тут же рухнул снова. На этот раз на грудь, будто стоявший позади невидимка выдернул у него половичок из-под ног. Второй удар о матушку сыру землю оказался куда серьезней. Мужик лишь перекатился на бок, да так и остался лежать, обхватив грудину руками.
