Товарищ его, вытащив так эффектно вогнанный в землю шанцевый инструмент, выставил перед собой блестящее лезвие наподобие копья, то и дело бросал нервные взгляды на главаря. Смуглый парень не удостоил подопечного даже поворотом головы, с интересом наблюдая за волхвом.
Потоптавшись минуту в нерешительности, робкий землекоп все-таки отважился пойти в атаку. Но, по какой-то причине напрочь позабыв про кратчайшее расстояние между двумя точками, осторожный агрессор заходил по сложной, сильно вытянутой дуге.
– Споры кони, да крепки корни, – слова, устремившиеся к противнику, казалось, лишили его последней уверенности в себе. Мужчина задергался, шатаясь на ногах, в тщетной попытке освободиться от наваждения, прочно приковавшего ступни к земле. Со стороны нелепые телодвижения казались почти комичными. Вот только выражение лица у неожиданного пленника отнюдь не располагало к веселью.
– А что с этим, старик? – юноша в черной коже выхватил из-за спины пистолет с проворством, достойным героя боевика. Вот такое же оружие использовал отец, когда учил его. Только тогда пистолет, был, конечно же, не заряжен.
Короткий звук сорвался с губ, высвобождая силу, сжатую, как пружина, запасенную впрок в пальцах правой руки. Время замедлилось. Клюка выскользнула из руки и медленно, как в воде, валилась под ноги.
– Нет! – раздался властный окрик справа. Иван Афанасьевич понял, что «нет» обращалось вовсе ни к нему, когда юноша уже оседал, так и не расставшись с вороненой сталью, зажатой в ладони.
«А вот и главный!» Кудесник развернулся к новому участнику действия со всей прытью, на которую был способен. И вовремя! Краснолицый полноватый коротышка в укороченном черном пальто вскинул обе руки перед собой. Призрачная волна толкнула в грудь, и Ивану Афанасьевичу пришлось приложить все силы, чтоб остаться на ногах. Широкие взмахи руками, от которых прошла дрожь по мускулам, норовя добраться до костей и встряхнуть тело так, как хозяйка трусит пыльный коврик, едва не вышибли дух из старца. Наконец, под занавес, незнакомец совсем неожиданно пригнул голову и сымитировал движение быка, поднимающего на рога тореро. Впечатление было такое, что пудовая гиря ударила с размаху под ребра. На миг волхва вздело на воздух, отбросило метра на три. Иван Афанасьевич не удержал равновесия при встрече с поверхностью и рухнул на колени. Враждебно настроенный маг уже спешил к нему. Капли пота выступили на лоснящейся коже, и без того полнокровное лицо стало пунцовым, а глубоко посаженные темные глаза метали грозные молнии. Когда с трудом вернувшего себе вертикальное положение Ивана Афанасьевича и пришельца разделяло не более трех саженей, тот остановился, шепча:
