Грегор пил второй месяц, переживая утрату. Удар судьбы сбил его с ног. Эмели… Его обожаемая, любимая Эмели лежит под толщей холодной воды. Голубые глаза, светлые локоны, пухлые губы, ослепительная улыбка. Она и сейчас улыбается ему с портрета на тумбочке.
Раздался звонок телефона. Грегор взял трубку. На другом конце провода Валентин, его друг, осведомился о его самочувствии.
– Да так, ничего, – еле разжимая губы, произнёс Грегор. Он отвык разговаривать.
– Знаешь, давай кончай пить. У меня для тебя есть работа, – сказал Валентин.
– Я не могу…
– Завтра утром заеду за тобой, – бросил Валентин, и в трубке раздались короткие гудки.
Грегор садится на диван, долго смотрит перед собой. Затем встаёт и идёт на кухню. Медленно собирает в полиэтиленовый мешок мусор, пустые бутылки, остатки испортившейся еды. В мешок летят вещи Эмели, попадающие ему под руку. Грегор почти не глядя бросает в мешок всё. Заполнив один мешок, берёт другой. Подметает пол. Не весь. Для видимости. Для Валентина.
Физические действия заставляют Грегора расшевелиться. Он моет посуду. Меняет постельное бельё. Принимает душ. Жарит яичницу. После лёгкого ужина ложится в постель. В пустую постель. Без Эмели.
Грегор старается не думать о жене. Но выходит плохо. Он переключается на Валентина. Интересно, какое дело тот хочет ему предложить. Иногда Грегор подрабатывает у него на телевидении. Но основная его должность – репортёр городской газеты. Хотя в редакцию Грегор не ходил с тех пор, как погибла Эмели. Опять Эмели… Как же больно! Грегор переворачивается на другой бок. Закрывает глаза.
В рабочем кабинете Валентин расхаживает широкими шагами от окна к креслу, где сидит Грегор. Он говорит:
– Это сложное дело. Но я не сомневаюсь, что ты с ним справишься. Надо снять момент крушения парома.
– Какого парома? «Эстонии»? Я ничего не понимаю. Наверное, я тронулся умом.
– Успокойся, Грегор. Я тебя понимаю. Но я не могу отправить на это задание непроверенного человека.
– На какое задание?
– Понимаешь, технологии не стоят на месте. Изобрели камеру, на которую можно снимать прошлое. Правда, пока не такое далёкое прошлое. Спецслужбы изобрели. К нам камера попала за большие бабки. И вот мы подумали: а что, если снять репортаж о пароме?
– Да ты в своём уме? Как ты смеешь трогать эту трагедию, копаться в ней?! Тупые телевизионщики!
– Грегор, успокойся.
– Там же погибла Эмели…
– Вот поэтому я и отправляю тебя. Я знаю, ты справишься.
Оба замолчали. Валентин вытащил из ящика стола какой-то прибор:
