Никакая завоёванная деревня, наполовину сожжённая дотла, не могла принести много денег, поскольку в битве погибали люди, те самые обычные люди, которые занимались работой в полях, мельницах, амбарах. И вот, их не стало, скотину всю увели на корм прожорливым солдатам и моему ненасытному рту, вино в бочках всё испито ещё в день завоевания.
Откуда людям добывать урожай, если не хватает тех самых работников, которые были убиты? Где хранить свой урожай, если почти все амбары выжжены? Чем кормить животных, если всё практически съедено? И что продавать, чтобы получить деньги и оплатить налог?
Женщины от отчаяния продавали себя на дорогах. Болезни, ещё больше детей, ещё большая нищета. Это всё было замкнутым кругом. И я это всё видел. Но больше всего меня поражало то, что творилось при дворе Эрла.
Поскольку я был тем, кто всегда видел и жил в двух мирах, мир Эрла и мир народа, то мне больно было видеть это существенное различие. Все средства, что так скудно добывались народом, тратились на пустоту. Подарки многочисленным фаворитам, взятки для знати, бесполезные постройки, которые не имели никакой ценности, но были отличным поводом для лишних трат.
Да, я не бедствовал, ведь и меня одаривали благостью монет, но страдал душой. Вся моя работа не приносила результата. Я нёс лишь разрушения. Каждый раз я мог погибнуть, и меня бы с лёгкостью могли бы заменить на другого лизоблюда, и от меня бы не осталось ничего.
Когда я высказал эти мысли Эрлу, то он не понял истинной сути, и вместо этого подарил мне знатную жену Гвен. Не скажу, что этот подарок был плох, но он не стал ответом на мой вопрос.
Гвен была потрясающей женой, хоть изначально она меня боялась. Конечно, она была из западной провинции, которую я завоевал, когда ещё был совсем юнцом и здорово доставил её брату неприятностей. Он был заносчивым человеком, за что и поплатился, увидев, как часть его бравых воинов погибает из-за его отказа платить вовремя налоги.
Но со временем мы поладили. Поначалу мне казалось, что она так молчалива из-за страха, стеснения и смущения, но когда мы стали с ней ближе, то понял, что она просто такая сама по себе.
Я мог прийти в свой дом и чувствовать себя одиноким, поскольку там всегда было тихо, несмотря на то, что жена была рядом. Из-за того, что я всё своё время проводил в компании шумных солдат, та самая благодатная тишина мне была очень по душе.
Когда я стал думать о том, как усмирить моё тщеславие, Гвен подарила мне нашего первенца – сына. Я назвал его Дуайтом. Появление сына отложило мои планы, поскольку я не мог рисковать. Я мог погибнуть в бою или быть казнённым за измену, если всё пойдёт не так.
