У Збышека похолодело внутри. Он хотел что-то ответить, но Антось опередил его:
– И слушать других я сказал, чтобы ты опростоволосился. Знаю – знаю! – что должен быть тебе благодарен, но я… я не переношу ваш Озерный край… вас всех не переношу. Живете, как сычи, на всем готовеньком. И еды у вас вдоволь, и железа руды, и больше вам ничего не надобно. Княжна ваша отравила отца, все это знают, а вы ей в ноги. Леемстадские купцы вьют из вас нитки, а вы им в ноги, а нас презираете, хотя мы одной крови. Я не знаю, зачем ты крадёшь это серебро, но надеюсь, что оно встанет тебе поперёк горла, хотя никому не скажу – потому что сам… – Антось сжал до скрипа набитый пояс, – потому что сам не лучше. Да, если я узнаю, что тебя прирезали со всем этим добром, я… я напьюсь за твою поганую душу, потому как что-то в ней мне все же нравится, но нет, Збышек, «король» каменотесов, никогда не скажу я тебе, зачем мне эти гроши.
Губы Антось сжались, будто он мечтал плюнуть или обозвать – да еще пообиднее, позлее. И все же он сдержался: допил залпом медовуху, насмешливо поклонился и пошел прочь.
Збышек долго смотрел ему вслед, чувствуя, как внутри колыхается пламя. Хотелось догнать, ударить, накричать… в руке что-то хрустнуло и осыпалось. Збышек посмотрел на куски печенья с неведомым животным и непослушными пальцами сунул крошки в рот.
Сладко-пряный вкус затопил утробу, и к саду ратуши, где ждала на пеньке Схоластика, Збышек приблизился уже более-менее спокойным.
– Благодарствую, что явились, пани. Возьмите меня за руку, мы сойдем под землю.
– Что ты удумал, пришлый? – Схоластика подняла голову и поежилась.
– Вреда вам не сделаю, будьте покойны.
Збышек помог отшельнице спуститься в кесарийский ход, и повел по главному коридору.
– Хотите зерцалку? – спросил Збышек дорогой.
– Тело надо усмирять, а не лелеять, пришлый.
– Красивыми словами тело не накормишь.
Схоластика фыркнула и не ответила.
Когда впереди показалась телега, Збышек ускорил шаг, бросил под мешковину остатки монет и попросил Схоластику ощупать серебряную гору.
– Чуете? – спросил он, когда отшельница опустился на колени и пальцами коснулась монет. – Здесь все, что жители Грушиц дали на строительство костела.
Схоластика вытащила из груды орденский щиток и попробовал на зуб.
– В сундуке Красного Симона есть еще немного для вида, но через седьмицу или две, уразумеют, что там галька.
– Ты, белены объелся, пришлый? Думаешь, я рыцарю твоему помогу, если ты город ограбишь?
