Редкие снежинки вспарывали сумерки, приближались к лицу Збышека и точно всматривались, как подслеповатые старушонки. Потом налетал ветер и уносил их вдаль: мимо городских стен, мимо мерзлых болот и лохматых пригорков, мимо черных скал и осыпавшихся руин. Ветер разгонялся и мчал по склонам древних курганов с венцами кесарийских алтарей, ветер взлетал к башням древних городов и уносился к иным берегам, к несбыточным землям, где кончались сами дни и времена года.
У Збышека защемило в груди. Он остановился, дабы отвлечься от мыслей и купить пару печений-зерцал, на квадратиках которых пекари рисовали корабли, мельницы, дома и животных.
За три штучки продавец назвал такую сумму, что у Збышека подогнулись ноги.
– Пряности, – бросил хладно мужчина. – Из-за самого моря. Для пана наместника лепим да шляхтичей, а не для всяких…
Збышек осерчал и швырнул в ответ новенькие монеты из сундука. Торговец досадливо замолчал и столь же презрительно бросил печенья.
Уже надкусывая сладкое, песочное тесто и направляясь к саду ратуши, Збышек снова почувствовал тот неприятный взгляд.
Он упрямо зашагал дальше, но не удержался – повернул голову. На этот раз хозяин взгляда нашелся: Антось попивал поодаль медовуху и пристально смотрел на гроши и орденские щитки в руках Збышека.
Стыда вор не почувствовал. Была разве что усталость – от страха, от Грушиц, от нескончаемой стройки – и надежда, и странное предвкушение свободы. Словно бы держали Збышека годами в заточении, а потом сжалились и обещали казнь.
– Хочешь зерцалку? – спросил он, подойдя к Антосю.
– Выходит, так ты доверие пана Симона ценишь?
Збышек отвел взгляд, поразмышлял над ответом, но так ничего толкового и не сообразил.
– Что ж ты стражу не зовёшь?
– Как-то я поделил с тобой пирог.
Збышек не сразу понял намек, затем неторопливо доел печенье, сунул руку за пазуху и вытащил монеты.
– Забирай все.
Блеск металла отразился в глазах Антося. Он оглянулся – не видит ли кто, но гости ярмарки спешили по делам и не обращали на двух каменотесов внимания.
Руки волотовчанина боязливо коснулись горки грошей и разделили ее посередке.
– Мне хватит и этого, – твердо сказал Антось.
– На что?
Волотовчанин спрятал монеты в пояс и поднял тяжелый взгляд.
– Вот ты что думаешь, Збышек? Что я тебе друг? Что я тебе благодарен вовек буду? За Схоластику, за… А я так скажу: помнишь Трёх королей? Ну так я позвал тогда, чтобы тебя присобачить. Чтобы ты сидел и дох от зависти, как едой обносят всех, кроме тебя.
