– Я просил сжечь.
Говорил распятый по-волотовски правильно, но звучали в речи некие лязги, некие грубые призвуки, словно знал он куда больше согласных, чем употреблял. Чем вообще употребляли ныне.
За этими мыслями померещилась Збышеку хроника крещения Волотвы. Епископы с непроизносимыми именами, Кровавый пан Гердень, святые рыцари.
Как же давно он… оно?.. тут висит?
Вниз головой. Распятое.
Почему живо ещё?
Почему в теле таком?
– Слышал ты о пане Гердене? – не удержался Збышек.
Деревянный человек чуть повернул голову, словно хотел посмотреть в глаза собеседнику.
– Был один шут с таким именем. Последняя его шутка так удалась, что и его пережила, и все на свете.
Збышек усмехнулся, собрался с духом и снова вцепился в гвоздь. Ржавая шапка больно впилась в пальцы, суставы захрустели от усилия, но прикосновение к ладони распятого было куда хуже – дуб-дубом на ощупь.
– У-у-у, – замычал Збышек, напрягся ещё, зажмурился, вспотел. – Да чтоб тебя лесовик по чаще гонял!..
– Сожги. Кому говорю?
Збышек отступил и вытер ладони о штаны. Переведя дух, он поднял факел и наугад пошел через чертог.
– Куда ты? – дернулся мученик. – Путник?
– Осматриваюсь. И зови меня Збышеком.
Колонны-фигуры появлялись из полумрака и пропадали, зала все не кончалась, и только эхо шагов множилось и разносилось голосистой волной. Наконец рыжее пламя осветило стену, и у Збышека сжалось нутро. Скелеты, скелеты, скелеты – они застыли в ржавых кандалах и на крючьях, в железных девах и на дыбах. На одних мучениках дотлевали остатки ряс и монашеских балахонов, на других ржавели кольчуги с черным колесом Ордена. Казалось, тут запытали до смерти отряд миссионеров – вроде тех, что ещё недавно покоряли восточные пределы.
И только один человек выжил, то ли по странной прихоти судьбы, то ли…
Збышек перекрестился и двинулся вдоль этого зловещего кладбища. Из темноты выплыла лестница, которая вела наверх. Воздух посвежел, по ногам хлестнул сквозняк.
Збышек пару раз вспомнил путь от креста, чтобы найти лестницу вновь, но направился не наверх, а вдоль стен пыточной залы. Дорогой попадались железные зубья, печь с обугленными костями; котлы, из которых торчали черепа мучеников. Было и колесо – на верху его чернели останки, – установленное на высоченный шест.
Ни щипцов, ни клещей, которые ожидаешь в таком месте.
Збышек возвратился к широкой арке, что уходила к затопленным туннелям. Здесь ещё блестели на полу его следы и пахло сыростью, плесенью, грибами.
