Збышек перекрестился и отер лицо. Он вновь оказался в понятном, знакомом мире, в бледном свете луны, которая сияла из-под рваных облаков. Ветер холодил щеки и забирал с собой колдовскую одурь подземелья, и все же чудилось, будто непосильная тяжесть времени вышла из каменной двери. Вышла и не отпустила – хомутом повисла на шее и плечах.
Захотелось горячего вина и мягкой постели, но Збышек пересилил усталость: глотнул свежего воздуху, пригнул голову и зашел обратно в каменный проем.
Ноги уже гудели от усталости, когда он миновал пролом рядом с костелом, и начался пологий спуск. Теперь часто попадались ручьи, ямы, расселины. Воздух холодил пуще прежнего, и пальцы немели, но Збышеку представлялось, что он все глубже, все дальше уходит в прошлое – ко временам, когда небеса еще были юны и юное солнце золотило молодой мир. Когда краски на стенах еще не поблекли, не потрескались, а по коридорам подземного города уже несли саркофаги последних правителей.
Пол оброс льдом и накренился так круто, что Збышек едва не падал. Его тело сковало холодом и таинственной полудремой и, как щупальцами, утягивало вниз, в безмолвную тьму.
Гулким эхом разносились шаги, журчала и капала вода. Сквозь эти привычные звуки проступало что-то грозное, гордое, древнее; наливалось тяжестью, холодом, тьмой, сгущалось, надвигалось и подавляло.
И тут Збышек уперся в тупик.
Потолок загибался вниз и круто уводил коридор к сердцу земли, но – пути не было.
Была твердь.
Збышек сел на колени и положил у замерзших ног факел. Пламя задергалось, затрещало, что-то зашипело.
Лед.
Может, кесарийские строители и возвели город под болотами, но – вода камень точит – со временем нижние уровни затопило, а нынче зимой и вовсе сковало цепями мороза.
Збышек поводил факелом туда-сюда, но толща не давалась, не показывала ни зги.
Он подышал на онемелые пальцы и, как завороженный, направился обратно, к пролому.
Когда Збышек выбрался наружу, впервые за зиму ветер подул с юго-востока, и студеный воздух прорезали лучи солнца. Збышек, усталый, изможденный, улыбнулся рассвету и посмотрел на костел, который утесом вырастал из ночных теней: огромная, неподъемная туша, возведенная прямо над кесарийскими ходами.
Сколько еще сдюжит земля?
Збышек подкрепился овечьим сыром да горячим вином и направился в ратушу. Запинаясь, он посоветовал замуровать ходы камнями, залить их раствором, заколотить досками. Члены ложи внимательно его выслушали, покивали головами и к вечеру неожиданно согласились, но – лишь на ту часть подземелья, что лежала под седалищем костела.
