– Ты-то что умеешь, пан советчик?
Антось качнул головой – словно прилаживал к себе некое мерило.
– Ну, как-либо метки поставить. Рвы окопать под фундамент и каковой глубины. Как вооружить их: глыбами, известняком, туфом. Как раствором залить.
– Уже башни начали, какой, к черту, фундамент?
Антось снова пустил колечко, и оно быстро растаяло в наступающей темноте.
– Не сказал бы. Бачишь, куда камень мой дорогу пробил?
– Да вот что-то спросить не догадался.
– А ты попробуй, – Антось повернулся, и в его глазах блеснула зима, – много нового узнаешь.
* * *
Збышек спустил в пролом лестницу и по ней боязливо сошел вниз. Пламя факела из смолистого можжевельника осветило сводчатый коридор, на полу которого и лежал окаянный камень, который зашиб Антося. Студеный воздух обжигал ноздри; пахло сыростью, сединой и тлением.
По стенам разбегалась кесарийская роспись: синева и серебро, терракот и позолота. Краски облупились, побледнели за века, но силуэты древних царей и их твердынь еще проступали сквозь наросты плесени и пыли.
Збышек дотронулся до шершавых узоров, и озноб пробежал по руке, перекинулся ледяным ручьем на спину. Казалось, издалека-издалека донесся старинный напев, едва различимый в гулких шорохах туннеля. То было дивное, печальное сказание о царствах прошлого. О неистовых битвах, где камни дробились о камни и проливали богатырскую кровь; о властных и гордых правителях, которые, подобно корням деревьев, проросли землю по обе стороны от Необоримых гор, и полнились силой, злобой и жестокостью.
Збышек посветил на пол. Свежие следы темнели рядом с проломом, но дальше их будто останавливала невидимая стена.
Страх? Почтение?
Збышек нахмурился и пошагал налево. Поначалу он думал, что каменный блок пробил дыру в тайный ход, выдолбленный на случай осады, но выходило иначе. Из полумрака проступали бесчисленные рукава-боковины, утепленные промасленными тканями; бесчисленные ступени вели то вверх, то вниз; бесчисленные залы рождали потустороннее эхо, и пламя факела тревожно мерцало там от сквозняков, но не высвечивало ни стен, ни потолка, а лишь внутренние башни, обернутые спиралью лестниц и словно бы зависшие в затхлом, неподвижном воздухе.
Збышека окружал подземный замок… город.
Змеились узоры на стенах, гнили древние стяги, осыпались фрески с белыми ликами царей. И все время чувствовался уклон, будто главный коридор… или главная улица? – поднимался в гору.
Наконец впереди показалась каменная дверь. В ответ на толчок она неохотно заскрежетала по плитам и отворилась в дикий сад позади Грушицкой ратуши. Видно, никто уже давно здесь не ходил, потому что ракитник покачивался непролазной стеной. Сквозь ветви моргал факел на стене здания, доносились пьяные голоса.
