Странно, но никто и никогда в эти вечера и не проходил мимо. Бог охранял их. Или боги, потому что боги у них были разные.
В восемнадцать лет, в великую пору первой любви не существует никаких логических доводов кроме одной бешеной мысли:
– Мы хотим быть вдвоем, круглосуточно и не разжимать своих объятий никогда, ни на одну минуту, ни ночью, ни днем!
На этой скамейке ни предстоящая армия, ни предстоящие студенческие годы, ни будущий ребенок, ни где, и на что они будут жить – не обсуждалось! Об этом даже не думалось! Думали только об одном: когда же мы, наконец, окажемся вместе?
–Давай сбежим – шептал, прерывая поцелуй Арик, – сбежим и уедем!
– Куда? – спрашивала тоненькая и кудрявая теряющая от счастья разум, Зоя.
– Не знаю! Куда-нибудь!
– Тебя не будут искать?
– Будут!
– И меня будут!
– Ну, давай что-нибудь другое придумаем!
… И они придумали.
Сказать родителям, что Зоя беременна. Ну, так получилось, и само это не рассосется. Куда родителям деться! И они, попереживают и согласятся!
Зоя вдруг покраснела, промямлила что-то и, наконец, выдавила:
– Аркаш! Но мы с тобой, ну это, ну у нас же ничего не было!
– Скажем, что было!
– Ты мою маму не знаешь! Она меня к гинекологу поведет!
Оба замолчали, не решаясь сказать друг другу, при чем тут гинеколог, и что он там увидит!
Тема эта в ту пору к их восемнадцати годам была еще запретная. И хотя Зоя, выходя на свидание и захлопнув дверь своей квартиры, останавливалась на темной лестничной площадке и, подняв юбку, закатывала до последнего, синие байковые рейтузы до колен, для того чтобы не дай бог Арик случайно не увидел этот позор, да и саму юбку закатывала в поясе, чтобы была она до колен, а не спускалась к щиколоткам. Тема секса была для обоих табу, молчали.
– Заяц, – нерешительно сказал Аркадий – Я тебя люблю! Значит это надо сделать! Какая разница, до свадьбы или после свадьбы это произойдет?!
Зойка вспыхнула и прижалась к нему:
– Мне стыдно, Аркаш!
… Местом грехопадения была выбрана квартира Зойкиной подруги, чьи родители уехали на отпускную неделю к бабушке в деревню.
Подруга маялась во дворе, ожидая подробностей.
Был вечер. Осенний и темный. Свет они не включали. И стояли друг перед другом.
– Аркаш, а ты умеешь? – шепотом и прерывающимся от волнения голосом спросила Зоя.
– Нет, – также тихо и прерывисто от волнения, ответил Арик.
– Что мне нужно делать?
– Сейчас, сейчас – заторопился Аркадий, инстинктивно понимая, что нужно раздеть Зою.
Он подошел и начал делать только то, что подсказывало провидение – стал целовать Зойку в губы, в шею, за мочкой уха, не решаясь спуститься ниже и не зная, как это там дальше снимать и расстегивать.
