Вера, как и положено, в купечестве имела огромное значение. Но сам купец, хотя и соблюдал церковный обычай, и не пропускал ни одной службы, но молился по большей части для вида, мысли же заняты были делами мирскими.
Нередко на ужин или к обеду приходили гости, в основном купеческие жены. Мало кто из них был грамотен, так что нередко устраивали вечера с чтением вслух. Часто к Нине Терентьевне, наведывалась жена купца Сычева, испытывающая особую страсть к чтению книг зарубежных, но без разбора. Любила она и всевозможные иностранные слова, употребление которых в обыденной речи считала особым шармом. Значение же сих слов часто не знала, отчего употребляла их по большей части не к месту. Каждую неделю – новое слово фаворит. На этой недели, например, было слово «иллюминация», его она употребляла ежеминутно, для связки слов в предложении или просто так, отчего и стол и обед и небо и пар в бане неизменно «иллюминировали».
Приходили в гости и к самому Степану Михайловичу, но не часто, пустые хлопоты он не жаловал, так что чести быть приглашенными, удостаивались лишь крайне важные для него, а скорее для дела, люди. В те дни стол ломился, а хозяйка одевала свою самую лучшую, почти в человеческий рост, пуховую шаль, и редкий жемчуг, а гувернантку садили напоказ за пианино, как предмет гордости, атрибут достатка и благополучия.
Прошло лето, потом осень, наступила длинная сибирская зима. Мороз стоял такой, что и носа высунуть нельзя было, минус сорок, да с ветром, Степан Михайлович уехал в Петербург, дома осталась лишь женская половина семьи. Скука была такая, что хотелось выть, читали столько, что к началу декабря перечитали все книги в доме, так что пришлось заказать в местном магазине новые, по специальному каталогу, много и подолгу играли в карты, так что рисунок на них затерся, а дама пик и вовсе, осталась без головы.
В эти дни Анна сильнее обычного тосковала по дому, и хотя письма от родителей, приходили неизменно, раз в месяц, этого было мало, как бы не была роскошна и сытна жизнь в купеческом доме, чужая семья никогда не заменит свою. Казенный дом, оставался казенным домом, чужие люди не стали родными. Она и в прежние времена, не очень любила праздники, именно в праздники, наваливались все тяжелые мысли, от которых в будние дни ты по обыкновению отмахивался, скрываясь за ворохом проблем. Порой, лежа в своей келье без сна, переворачиваясь с бока на бок, на узкой по-девичьи кровати, она думала о будущем, и мысль, что ей суждено вот так, состариться в заботе о чужих детях, в чужом доме в чужой постели, пугала и страшила ее. Но судьбу не выбирают, и она решила воспользоваться отцовским советом, смириться и постараться быть счастливой с тем, что есть, находя приятное в каждом моменте, в каждой минуте, в мелочах, что окружали ее: в крепком кофе по утрам, в чашке чая после полудня, в интересной книге, в голубом весеннем небе, в злом морозе, кусающем щеки, хрусте снега под ногами – в самой жизни и в прелестях каждодневной рутины.
