– Тай, ты чего, ты же маленькая!
– А ты попробуй отбери! – сказала Таисия и показала племяннику кончик языка.
Смотреть на тренировку стянулись соседские мальчишки, и среди них – Андрюшины одноклассники. Сперва просто стояли, не зная, то ли смеяться, то ли нет – все-таки, перед ними взрослые люди. Потом Илья махнул им рукой – давайте к нам, и любопытство победило. На следующий день пришли они все. Илья завел себе тренерский свисток.
На следующий год Андрей прошел отбор. Но тренировки во дворе не прекратились – со временем туда перетянулась часть школьной команды. Тренер-колясочник и его крошечная ассистентка гоняли мальчишек, как заправские сержанты, а после тренировки собирали их у себя в квартирке, поболтать, поиграть в настолки и поесть фирменных печений Таисии. Сами того не замечая, они стали своего рода школьным клубом.
Прошло тринадцать лет. Капитан сборной по баскетболу Андрей Смирнов стоял в центре столичного стадиона. В руках у него был кубок. Трибуны сходили с ума. В прямом эфире захлебывался комментатор. Андрей улыбался в камеры. А потом побежал на трибуны и вывел на поле крошечную, начинающую седеть женщину, а за ней – мужчину в инвалидной коляске. Он отдал женщине кубок и легко, словно соломенную, усадил ее на плечо. Втроем они стояли под камерами, и зрители безумствовали. Таисия плакала. Она слушала крики толпы, сливающийся в единый рев, и ей казалось, что они становятся таким знакомым, таким близким голосом: «Какая ты молодчинка, Таюш! Выкормила!»
У Теодора был собственный бог. Бог любил Теодора всем своим огромным, как Земля, сердцем, и Теодор любил бога своим еще маленьким, но горячим, как уголек, сердечком. Они часто гуляли вместе. Ноги у бога были большие, мозолистые; пока было тепло, он ходил босиком, уминая ступнями деревенский большак. На ступни налипали песчинки и сухая трава, падавшая с телег, которые ехали с сенокоса. Теодор носился по большаку, и его куцый хвостик бешено мотался от счастья. Бог смотрел на него и смеялся, громко, сочно, и его лицо раскалывалось сотней морщинок.
Деревенские здоровались с его богом. Они останавливались поболтать прямо посреди улицы, и говорили о детях, урожаях, козах – очень важных вещах. Они звали бога Бабка Тамара и, кажется, совсем не знали, что это бог.
Бабка Тамара была молодцом. Ей было уже за семьдесят, но она держала несколько дойных коз и управлялась с ними сама, без помощи. Ее тело было большим и не по-старушечьи мощным, волосы она носила вроспуск, и они седой шалью покрывали плечи и стекали до пояса. Лишь за работой она неволила их, стягивала в тугой пучок на затылке.
