Проснулся г-н писатель на следующее утро, чувствуя себя довольно странно и тяжело, ибо поздний подъем в последнее время был для него довольно редким явлением. Кроме всего он понимал, что дней с момента пришествия той поистине гениальной идеи проходит все больше, это погружало в тоску, но нисколько не пугало, ведь он настраивал себя на моральное превосходство над обстоятельствами, что мешают ему и пытаются возбудить расстройства. Чтобы разъяснить самому себе суть некоторых вещей, г-н писатель спустя столько времени все еще думал о том, что же все-таки могло произойти: миновав этапы первых задумок, изучения онтологии, истории и долгих философских рассуждений, он был охвачен какой-то неведомой силой прямо во сне, она подхватила и понесла его прямо по потокам дум в какие-то пустоты подсознания. Не предостерегало ли это интуитивное чувство: мол, нужно быть осторожнее и не спешить, а напротив – разобраться в этом всем, последовательно углубившись внутрь каждого суждения. Но г-н писатель уже даже не хотел думать об этом всем с позиции действия.
В понедельник – на самом деле, он не хотел признаваться себе, но отойдя чуть в сторону от привычных дел, он утратил ориентир в днях недели и часах – к нему пришел специалист. Этот был мельче и тоньше предыдущего, выглядел не так нахально и изъяснялся в достаточной степени деликатно, даже эмпатично. Осмотрев технику, новый сообщил, что будет искать софты и программы для устранения ошибок или, в крайнем, просто снесет систему в следующий раз, поэтому с ремонтом придется повременить. Г-н писатель отнесся к этому довольно-таки одобрительно и сообщил, что главное – это то, что им не безразлично его положение, незавидное и печальное. Вероятно, его подкупила манера общения и сам процесс работы – он действительно кардинально отличался от протекавшего несколькими днями ранее.
Тянулось время, дни уходили, г-н писатель стал заметно меньше питаться, чтобы не взращивать в себе лишнего потенциала, который некуда будет девать. Помысел его питал изнутри спящее тело и бодрствующий внутри себя разум. Он совсем оставил уборки, гигиену и редко выходил из спальни. Однажды, вставая с кровати утром, он упал на пол оттого, что поскользнулся на собственных слюнях, которые как-то накапали за ночь, и, пролежав так почти час, обнаружил за кроватью старый карандаш. Внезапно творческий дух, как показалось, постепенно вошел внутрь его похудевшего тела и, хотя желание писать уже сместилось на второй план, уступив внутренним рассуждениям, он вытащил его из-под кровати. Затем, когда он уже понял, что чертить ему не на чем, то оторвал маленький кусочек обоев в ванной комнате, и прямо на нем стал царапать какие-то линии или даже схематичные рисунки. Мало кто назвал бы это планом к произведению, а слов там и вовсе не было. Г-н писатель чертил с каждой секундой все усерднее, глаза его уже не смотрели на сам процесс, а были закрыты, но вдруг гриф старого карандаша надломился, сам карандаш выпал из его дрожащей руки и покатился под ванну. Поняв, что произошло, писатель кинулся было к ржавой ножке ванны, хватаясь за нее и протягивая руку вперед, но не успел схватить деревянное перышко – оно уже скрылось в черноте проема, и в этот момент, когда мыслитель смотрел, как карандаш укатывается прочь в темноту, в мутных покрасневших белках его глаз отразилась вся бесконечная пустота и безмятежный покой этой тьмы, что привлекла его, пусть на секунду, но он почувствовал это холодное влечение. Встав с грязного пола, бледный, абсолютно потерявшийся творец увидел, что на клочке обоев нарисовано нечто, вроде супрематической черной фигуры-четырехугольника, которая была выполнена точно и аккуратно.
